|
Актуальные проблемы истории,
теории и технологии социальной работы
Сборник статей
Содержание
1. Сальников В.Д. Российское общество нуждается в
специалистах социальной работы
2. Циткилов П.Я. Российские благотворительные общества
и учреждения в конце XIX начале XX вв. (на примере Области войска Донского)
3. Альперович В.Д. Социогеронтологические теории.
4. Сологубова Т.К. Проблемы социальной адаптации воспитанников
детских домов
5. Кирсанова Е.П. Зарубежный опыт социальной работы: проблемы
и возможности использования в России
6. Митина И.В. О необходимости культурологической
ориентированности теории и практики социальной работы
7. Кайгородова Л.А. Психологические аспекты формирования
духовности и имиджа социального работника
8. Рубаник А.Н., Рамаваиов В.М., Тельных Н.В. Количественные
и качественные характеристики положения безработных: теоретический и социологический
РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО НУЖДАЕТСЯ В
СПЕЦИАЛИСТАХ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ
Сальников В.Д.,
проректор Новочеркасской государственной .
мелиоративной академии, директор
ПДПО.
В условиях современной России, когда социальная сфера переживает тяжелые времена,
вызванные противоречивым характером рыночного реформирования, проблемы социальной
защиты, социальной адаптации, социальной поддержки выдвигаются на передний план.
Общество все в большей мере нуждается в профессионалах, способных квалифицированно
ставить социальный диагноз, осуществлять социальное прогнозирование. вести реабилитационную,
коррекционную, социально-терапевтическую работу, проводить консультативную,
посредническую, профилактическую деятельность с различными категориями населения,
нуждающимися в социальной помощи.
В настоящее время в стране востребованы специалисты, владеющие навыками медико-социального
и досуговедческого характера, знаниями теоретических основ и технологий социальной
работы, социального права, социального менеджмента, отечественного и зарубежного
опыта социальной работы.
В нашем вузе, вместе с факультетом социальной работы подготовкой и переподготовкой
социальных работников, менеджеров социальной работы, специалистов по социальной
работе занимается Центр довузовского и послевузовского образования (ПДПО). Слушатели
Центра после 6-7 месячного интенсивного курса получают диплом государственного
образца, дающий право заниматься профессиональной деятельностью в различных
учреждениях и на предприятиях социальной сферы.
Сборник научных статей по актуальным проблемам истории, теории и технологии
социальной работы, подготовленный учеными нашего вуза и ведущими специалистами
ростовских вузов, адресован преподавателям, студентам, слушателям системы подготовки
и переподготовки, а также практическим социальным работникам, специалистам по
социальной работе. Надеемся, что данное издание станет периодическим.
РОССИЙСКИЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ ОБЩЕСТВА
И УЧРЕЖДЕНИЯ В КОНЦЕ XIX - В НАЧАЛЕ XX
ВВ.
(НА ПРИМЕРЕ ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО)
Циткилов П.Я.,
доктор исторических наук,
профессор кафедры социальной истории и культурологии
Новочеркасской государственной мелиоративной академии.
В научной и научно-публицистической литературе понятие "благотворительность"
получило двойственное толкование. Собственно благотворительность означает оказание
избирательной помощи нуждающимся из сострадания и религиозно-нравственных потребностей
без заботы о дальнейшей судьбе просящих. В широком смысле слова благотворительность
включает в себя и призрение, то есть обязательную и организованную деятельность
по оказанию помощи нуждающимся с учетом их реального положения. Как правило,
делом призрения занимались специальные государственные и общественные учреждения,
заведения.
По различным данным к началу XX века в России было от 11 до 14 тыс. благотворительных
обществ и заведений.[1] Если благотворительные общества помогали просителю в
момент обращения, то благотворительные заведения, помимо разовой помощи нуждающимся,
давали приют и пропитание тем, кто в них проживал на постоянной основе.
Пожертвования частных лиц в значительной мере формировали бюджет многих донских
благотворительных обществ и учреждений. В частности, это относилось к Донскому
попечительству о бедных, входившему в областной Приказ Общественного призрения.
Созданное в ноябре 1871 г. решением Государственного совета. Донское попечительство
о бедных включало в себя детский приют (с 1876 г. Мариинский детский приют)
и открытый позже дом призрения престарелых женщин. В апреле 1901 г. решением
Комитета Донского попечительства о бедных была открыта в Новочерксасске дешевая
столовая, где бедные бесплатно получали обеды и чай. А в воскресные и праздничные
дни в помещении столовой устраивались религиозно-нравственные чтения и беседы
для простого народа. Среди жертвователей с пользу Донского попечительства о
бедных были ротмистр С.А.Нагибин, войсковой старшина П.З.Макаров, донской благотворитель
В.А.Вагнер и другие. Материально помогали попечительству местные предприниматели.
Так, в 1913 г. углепромышленники пожертвовали 7 вагонов угля для раздачи бедным
г. Новочеркасска и для отопления учреждений попечительства о бедных.[2]
Преимущественно ва счет частной благотворительности формировался капитал Донского
общества приррения детей Новочеркасского Сиропитательного дома. Главная деятельность
этого общества заключалась в оказании детям Сиропитательного дома помощи одеждою,
продуктами, а также в организации обучения детей грамоте и мастерствам. В самом
начале своей деятельности Донское общество призрения детей имело капитал 20
тыс. рублей, образовавшийся именно из пожертвований частных лиц.[3]
На общественные средства в Области войска Донского были организованы ряд приютов
и богаделен. Это прежде всего Алексеевский приют и богадельня им. Аверькова
в Новочеркасске, Петропавловская богадельня в г. Ростове.
На средства от завещания урядника Алексея Васильевича Аверькова, умершего в
1891 г., была создана и содержалась богадельня его имени. Войсковое правление
под богадельню выделило в г. Новочеркасске здание, которое пришлось перестроить
и приспособить к богоугодному заведению. После приобретения мебели, вещей для
призреваемых и необходимого оборудования в декабре 1897 г. богадельня была открыта.
Через 6 месяцев после открытия в ней содержалось 11 человек.[4] При богадельне
были разведены фруктовый сад и виноградник, которые весьма благотворно действовали
на здоровье призреваемых стариков. Поступая в богадельню истощенными и дряхлыми,
они с ранней весны и все лето большую часть времени проводили на открытом воздухе,
в саду, и при хорошем питании скоро поправлялись и выглядели бодрыми не по летам.
Фрукты и виноград с сада выдавались призреваемым утром до чая, за час до обеда
и после обеда в виде десерта. В богадельне поддерживалась безукоризненная чистота,
одежда и обувь, а также постельное и нательное белье вполне соответствовали
гигиеническим и медицинским требованиям. При богадельне состоял врач, который,
помимо еженедельного ее посещения являлся в случае надобности в любое время
дня и ночи для оказания необходимой медицинской помощи. За первые десять лет
существования богадельни в нее было принято 52 престарелых и больных казачьего
сословия, ив которых в разное время умерло 14 человек в возрасте от 80 до 90
лет, выбыло по собственному желанию 9 человек, переведено в другие богоугодные
заведения 5? исключено за предосудительное поведение 5 и состояло в богадельне
в 1907 г. 19 человек.[5] По уровню обслуживания и условиям содержания призреваемых
богадельня им. А.В.Аверькова не имела себе равных в Донском крае. В этом отношении
желание ее учредителя было вполне осуществлено.
Среди религиозно-попечительных обществ наиболее известными на Дону были "Донское
Аксайско-Богородичное Братство", образованное в честь донской святыни чудотворной
Аксайской иконы Божьей Матери, Донское епархиальное общество взаимного вспоможения,
благотворительное общество "Утоли моя печали". Эти общества помогали
нуждающимся церковнослужителям, инвалидам, раненым, сиротам, больным, осужденным
и др. Созданное в г. Новочеркасске в 1913 г. общество "Утоли моя печали"
своей главной целью ставило оказание религиозно-нравственной помощи слепым,
неимущим, калекам и круглым сиротам. Общество организовывало религиозно-нравственные
чтения и беседы в больницах, богадельнях, приютах, тюрьмах. Была развернута
работа по созданию при обществе за счет пожертвований приютов, дома трудолюбия,
яслей. Учредителями этого благотворительного общества были казачьи офицеры:
генерал-майор А.П.Машлыкин, полковник В.А.Карпов и др. Почетными попечителями
общества "Утоли моя печали" являлись архиепископ Донской и Новочеркасский
и Наказной Атаман Области войска Донского.
Широкое распространение получила на Дону и практика оказания благотворительной
помощи детям в получении образования. Причем инициатива здесь исходила от Военного
Совета Области войска Донского. В ноябре 1862 г. им было поведено учредить в
Московском университете для уроженцев Донского края десять стипендий на счет
войсковых сумм, в размере по 25 рублей в месяц.[6] А в 1875 г. в Новочеркасске
было создано специальное благотворительное Общество для пособия бедным донским
учащимся. В учредительном воззвании распорядительного комитета этого общества
"К станичным сходам Области войска Донского" говорилось, что есть
у нас на Дону много сирот бедных, а учить их некому, и вырастут они на горе
всему обществу: начнут воровать, разбойничать.[7] Чтобы не допустить этого в
воззвании предлагалось поддержать бедных донских учащихся и из общественных
станичных сумм выделять ежегодно по 10-15 рублей, многие станичные сходы Донского
края откликнулись на воззвание. Общество получало пожертвования и от частных
лиц, устраивало благотворительные концерты. За 25 лет с 1875 по 1900 гг. в кассу
Общества для пособия бедным донским учащимся поступило почти 106 тыс. рублей.[8]
Средства эти тратились на выдачу пособий нуждающимся донским учащимся во всех
донских училищах, гимназиях, а также в университетах и академиях, которые находились
в Харькове. Москве, Петербурге. Киеве. Пособия учащимся выдавались деньгами,
одеждою, обувью, книгами. С учетом просьб учащихся денежные пособия были разнообразными
по своей форме: ежемесячные и единовременные выплаты, долгосрочные и краткосрочные
ссуды, платы за слушание лекции и др.
Наряду с указанными формами благотворительности жители Донской области и прежде
всего казачество регулярно жертвовали на строительство и содержание церквей,
храмов, оказывали помощь нуждающимся в пределах своих общин.
В казачьих обществах и в крестьянских общинах повсеместное развитие получил
такой способ вспомоществования бедным, как выдача пособий хлебом из запасных
магазинов. В станицах Дона создавались общественные хлебные магазины, в которых
неимущие или малоимущие казаки могли получать бесплатно хлеб. Но для этого требовалось
ходатайство просителей и распоряжение окружных распорядительных комитетов по
земским делам. Архивные документы свидетельствуют, что в начале века такие разрешения
получали многие безродные казаки и казачьи вдовы. Так, в революции Областного
войска Донского распорядительного комитета по земским делам от 1 июня 1910 г.
сообщалось, что по ходатайству Усть-Медведицкого окружного распорядительного
комитета по земским делам было дано разрешение выдать из общественного хлебного
магазина Раздорской станицы вдове казака этой станицы Марии Романовской в виду
бедственного ее положения одну четверть два четверика ржи в безвозвратное пособие
на продовольствие. [9] Причем в резолюции подчеркивалось, что выданное количество
хлеба должно быть пополнено станичным обществом из нового урожая. В том же 1910
г. по просьбе нуждающихся казаков Сиротинской станции Второго Донского округа
Области войска Донского и ходатайства станичного сбора войсковой распорядительный
комитет по земским делам дал разрешение на выдачу казакам хлеба из общественного
хлебного магазина. Каждый ив нуждающихся получал на продовольствие в безвозвратное
пособие по одной мере ржи.[10]
Казачья община учреждала опеку над малолетними детьми, отцы которых находились
на военной службе, а матери по какой-либо причине не могли вести хозяйство.
Община не только назначала опекунов, но и контролировала их деятельность, отвечала
за сохранность имущества опекаемых.
Из общественных сумм станичного общества обедневшие казаки получали денежные
ссуды на постройку, на покупку снаряжения для воинской службы. Таким образом,
в конце XIX - в начала XX вв. благотворительность на Дону получила широкое распространение,
многочисленные благотворительные общества и заведения, частная благотворительность,
система казачьего и крестьянского общинного попечительства в определенной мере
компенсировали слабость социальной политики царской власти и сглаживали трудности
повседневной жизни малоимущих сдоев населения Области войска Донского.
1. Еськов Г.С. Социальная направленность программных документов политических
партий России в начале XX века // Российский журнал социальной работы. 1996.
N 1. С. 46; Темникова Л.А. Благотворительность в контексте духовного развития
общества. Автореф. дис... канд. соц. наук. Белгород, 1996. С. 14-15.
2. Отчет Комитета Донского Попечительства о бедных ва 1913 год. Новочеркасск,
1914, с. 26.
3. Отчет Правления Донского Общества призрения детей. Новочеркасск, 1909.
С. 3.
4. Десятилетие со дня открытия в г. Новочеркасске богадельни им. А.В.Аверькова.
Новочеркасок, 1908, С. б. б. Там же. С. 9.
6. Головнин А.В. Записки для немногих // Вопросы истории. 1997. N2. С. 110.
7. Общество для пособия бедным Донским учащимся. Исторический очерк ва двадцатипятилетне
1875-1900 г. Новочеркасск, 1900. С. 13-14.
8. Там же. С. 47.
9. Резолюция Областного войска Донского распорядительного комитета по земским
делам "О выдаче ив станичных запасных магазинов хлеба на продовольствие
нуждающимся казакам Усть-Медведицкого округа" от 01.06.10 г. // Государственный
архив Ростовской области (ГАРО). Ф. б. Он. 4. Д. 110. Л. 10.
10. Резолюция Областного войска Донского Распорядительного комитета по земским
делам "О выдаче из общественного хлебного магазина Сиротинского станичного
общества безродным казакам" от 30.06.10 Г. // ГАРО. Ф. 62. Оп. 4. Д.
110. Л. 33.
СОЦИОГЕРОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Альперович В.Д.,
кандидат философских наук,
доцент, зав.кафедрой социальной работы
Ростовского государственного университета
Социальные проблемы людей пожилого возраста, их социальный статус, место в современном
обществе, в социальной структуре в различных социальных системах, обшностях,
в собственной семье, взаимоотношения с другими возрастными группами, изменение
с возрастом личности - все это еще не стало предметом специальных социологических
исследований. Эти проблемы должны рассматриваться особой областью социологии
- геронтосоциологией. К сожалению, эта область социологии остается одной ив
самых, а может быть самой, забытой и заброшенной и в нашей, и в зарубежной социологической
литературе. Практически отсутствуют синтетические исследования, учитывающие
имеющиеся достижения в различных разделах геронтологии: социальной политики
в отношении пожилого поколения, социальной психологии, социального статуса пожилого
человека в сообществах различных уровней, старения как социального феномена.
Ясно, что при нынешней демографической ситуации возникает необходимость геронтологизации
всего спектра социального знания.
Геронтосоциология относится к так называемым теориям среднего уровня, которые
призваны быть связующим звеном между теоретическими и эмпирическими исследованиями.
Ассиметричной по отношению к геронтосоциологии выступает социология молодежи.
В обоих случаях важнейшей проблемой является дуалистический подход, но с равными
векторами, для группы преклонного возраста - переход от самостоятельности к
зависимости. (На ход данного исследования значительное методологическое влияние
оказала коллективная монография "Социология молодежи" под редакцией
профессора В.Т.Лисовского, С-Птб.. 1996). И для стариков, и для молодежи важнейшими
становятся возможности адаптации в новых жизненных обстоятельствах. Геронтогруппа
есть специфическая социально-демографическая группа со своими психологическими
особенностями, с тягой к ретрокультуре, с глубокой внутренней дифференциацией,
определенным делением на подгруппы: возрастные (пожилые, старые, долгожители),
территориальные (горожане, сельчане) общественного положения в допенсионном
и пенсионном периодах. Классификация социальных проблем каждой социальной группы
(и геронтогруппы в том числе) детерминируется ее характеристикой и специфическими
особенностями.
Предмет геронтосоциологии предстает в трех уровнях: 1) индивида, 2) малой
группы, 3) группы социальной структуры. На первом уровне ведутся исследования
эволюции личности с наступлением старости, изучается влияние предшествующих
этапов биографии и профессиональной деятельности на личностную характеристику
пожилого человека, рассматриваются его поведение в адаптационном и постадаптационном
периодах жизни, способности к изменению стиля жизни, его реакции в конфликтных
ситуациях (прежде воего в вечном конфликте поколений), анализируются изменения
потребностей, интересов и ценностных ориентации. На втором уровне исследуется
место, роли и функции пожилого человека в производственном коллективе, в сообществе
соседей, в кругу друзей, знакомых и родственников, в семье.
Третий уровень исследования рассматривает включенность геронтогруппы в общественные
процессы, влияние на политико-знаковые события в жизни общества, проводит анализ
государственной политики по отношению к пенсионерам.
Из ныне существующих геронтосоциологических теорий, пытающихся осмыслить феномен
старости, заслуживают особого внимания следующие: разъединения, активности,
субкультуры и возрастной стратификации. Все четыре теории принадлежат американским
социологам.
Теория разъединения (Э.Камина и У.Генри) представляет старение как неизбежное
взаимное отчуждение, снижение взаимодействия между стареющей личностью и обществом,
ведущее по мере старения к полному дистанцированию. Эту теорию еще называют
"теорией освобождения", потому что старение якобы "освобождает"
пожилого человека-пенсионера ото всех обязательств перед обществом. Социолог
Роберт Ватлер ввел в научный оборот термин "эйджеизм", обозначив этим
дискриминацию осуществляемую одними возрастными группами по отношению к другим,
предположив, что в наибольшей степени эйджеизм затрагивает пожилых людей. Эйджеивм
перекликается с теорией разъединения. Польский ученый Хелена Ивдебская провела
собственное социологическое исследование в подтверждение эйджеивма, (об этом
сообщает Висьневска-Рошковская в книге "Новая жизнь после шестидесяти"
М.. 1989). Опрос, проведенный автором среди студентов РГУ, показал сомнительный
характер таких выводов.
Теория активности выступает как альтернативная к предыдущей и предполагающая,
что, вступая в старость, люди сохраняют те же потребности и желания, что и в
среднем возрасте, и всячески сопротив ляются любым намерениям, имеющим целью
исключить их ив общества.
Теория субкультуры (А.Роуз), согласно которой культура становится стержнем,
объединяющим людей пожилого возраста, создает особую близость между ними и в
то же время обосабливает их от других возрастных когорт. Причем автор теории
утверждает, что культура пожилых особая, отличная от культуры всех других возрастных
групп. В практическом плане А.Роув предлагал создание поселков, жилых домов,
домов-интернатов для пенсионеров.
Ни одна из названных теорий не дает реального представления о феномене старения,
каждая из них абсолютизирует какой-то один из возможных моментов. Отчуждения
и активность сосуществуют в противоборстве друг другу. Можно предложить такую
поэтапную схему: в пожилом возрасте приоритет остается за активностью, в старости
- наступает как бы равновесие двух тенденций, то есть то, что Гегель называл
примирением противоречий.
Ко времени глубокой старости верх берет отчуждение. Нейл Смелзер ("Социология")
выводит специальные коэффициенты зависимости пожилых людей от людей других возрастов.
Причем установление хронологических границ не имеет смысла, так как вступление
в каждый из этих этапов весьма индивидуален и не подчинен формальным возрастным
нормам.
Что касается теории субкультуры, то она не есть какая-то вновь создаваемая культура
для пожилых и старых, это та культура, которую они освоили прежде, распредметили
ее и считают своей собственной. Она действительно может объединять людей в определенную
группу, с привычными нормами морали, поведения, традициями, духовными ценностями.
Но так как в группах, предшествующих стареющей нет единой культуры, то и перенос
в эту группу какой-то единой культуры - невозможен. С другой стороны развитие
культуры есть прерывно-непрерывный процесс и потому культура в большей степени
объединяет различные поколения, чем разводит. Не оправдала себя такая теория
и на практике, создание равного рода сепаратных поселений для людей преклонного
возраста оказалось дорогим и неэффективным занятием. К такому выводу пришли
геронтологи в самых разных странах, в том числе и в Соединенных Штатах.
Теория возрастной стратификации. Эта теория предполагает возрастную дифференциацию
наряду с социальной, разделяя людей на группы по их образу жизни и материальному
положению.
Приходится констатировать, что существующие социологические теории старения
в основном представляют собой узкие, ограниченные представления, рассматривающие
лишь отдельные аспекты феномена старости, при отсутствии солидной теоретической
систематизации.
По нашему мнению, наиболее продуктивными, объясняющими проблемы старения и старости
могут быть положения теории символического интеракциониэма Джорджа Мида. Прежде
всего, привлекает построение концепции на фундаменте идей из различных областей
науки. Для социальной геронтологии это идеи из области общей геронтологии, демографии,
психологии, медицины, теории и методики социальной работы. Межпредметнооть специфическая
черта социальной геронтологии.
Во-вторых, это идея коммуникации, как средства взаимоприспособления индивидов,
являющегося важнейшим условием существования и развития общества. Для пожилого
человека это приспособление: а) к представителям новых, молодых когорт: б) к
"обобщенным другим", которые в данном случае выступают как изменившееся
общество в целом; в) к самому состоянию старости, то есть к самому себе в новом
качестве. С другой стороны, общество должно приспособиться к тому, что значительной
его частью являются люди старших возрастов, что его демографическая структура
приняла новый вид - "седого общества". Если приспособительные способности
стариков вырабатывались веками (Дж.Мид отмечал, что человеческое поведение вообще
имеет адаптивный характер). то общество с необходимостью приспособиться к собственной
старости столкнулось впервые и во многом оказалось к этому неготовым ни на уровне
социума, ни на уровне индивидов. Степень разработанности социальной геронтологии
и геронтосоциологии есть опосредованное отражение этой неподготовленности. Мид
считал, что в адаптации содержится сила созидания, то есть можно утверждать,
что адаптация общества к новой демографической ситуации носит созидательный,
стабилизирующий характер. В третьих, положения Дж.Мида о стадийности процесса
развития самости. На первой стадии, стадии ролевой игры ребенок идентифицирует
себя с тем образом, который ему навязывает или подсказывают родители. На второй
стадии, собственно игровой, подросток, общаясь в более широком кругу, получает
возможность взглянуть на себя со стороны. Так формируется "меня" и
принимаются правила игры. На третьей стадии человек входит в определенную группу,
осваивает систему отношений и тем самым определяет свое место в общественной
иерархии. Нам представляется, что схему Дж.Мида можно расширить, распространив
трехфазное представление на каждый новый этап в жизни человека. Одним ив таких
этапов является старость. На первой стадии, еще задолго до наступления реальной
старости, человек подспудно "примеряет" на себя образ старика, в общении
с людьми старшего возраста, с дедушкой, бабушкой. На второй стадии, в непосредственно
предпенсионном возрасте, человек осваивает правила поведения в сообществе пенсионеров
- принимает моду, отказывается от прежней моды и привычек, усваивает принятые
правила поведения стариков. На третьей стадии, собственно пенсионной, он использует
приобретенное на второй стадии, обретает символы старости, адаптируется к новому
отношению к себе со стороны окружающих. Важным моментом является своевременность
вступления во вторую и третью стадию, чреваты и преждевременность и опоздание.
И в том, и в другом случае человек оказывается вне собственной возрастной группы,
как бы застревает в переходе. Преждевременное "натягивание" стариковского
поведения равносильно раннему старению, запаздывание когдато остроумно охарактеризовал
Цицерон:"Он остался прежним, но прежнее ему не шло".
ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ
ВОСПИТАННИКОВ ДЕТСКИХ ДОМОВ
Сологубова Т.К.,
старший преподаватель кафедры социальной работы
Новочеркасской государственной мелиоративной академии
Человек по-разному откликается на изменения в социальных условиях своего существования
в зависимости от особенностей той непосредственной среды, в которой он существует.
Адаптационные процессы идут постоянно, ведь постоянно происходят изменения как
вокруг человека, так и в нем самом. Под социальной адаптацией принято понимать
"активное освоение личностью или группой новой для нее социальной среды",
которая возникает либо в результате социального или территориального перемещения,
либо при изменении социальных условий.
Непосредственной социальной средой личности могут быть различные социальные
группы - семья, учебный или производственный коллектив, друзья и др. Для многих
тысяч детей в нашей стране такой социальной средой становится детский дом. Сухая
статистика отмечает, что количество детей в детских домах ежегодно увеличивается
в среднем на 170 тысяч человек.[1] И ежегодно несколько сотен тысяч детей, достигших
совершеннолетия, покидают стены воспитательных учреждений. Многочисленные исследования
последних лет показывают наличие серьезных и сложных проблем в социальной адаптации
как выпускников, так и детей, помещаемых в детский дом.
Перед педагогическими коллективами воспитательных учреждений стоят задачи: не
только помочь ребенку адаптироваться в новой для него обстановке, но и так организовать
жизнь воспитанников, чтобы, выйдя из детского дома, они чувствовали себя социально
защищенными и психологически готовыми к взрослой самостоятельной жизни.
В данной статье мы рассмотрим как решаются задачи по адаптации детей на примере
работы некоторых детских учреждений Ростовской области. Сейчас в большинстве
детских домов принято создавать группы-семьи, в которые могут входить дети равных
воврастов, в которых не разлучаются братья и сестры и которые позволяют организовать
жизнь воспитанников, приближенной к условиям семьи.
Муниципальный детский дом N 8 г. Новочеркасска одно ив таких учереждений. Он
существует уже несколько десятков лет и вдеоь накоплен определенный опыт. Педагогическим
коллективом разработана ступенчатая целевая программа социальной адаптации детей,
цель которой воспитать у ребенка чувство долга, социальной защищенности и подготовить
его к будущей взрослой жизни. Первая ступень - это программа приема и адаптации
новичков. В ее работе задействованы как воспитатели, так и специалисты: социальный
педагог, психолог, медицинский работник.
Первый этап программы предполагает знакомство педагогического коллектива с ребенком
и ребенка с детским домом. В течение трех дней идет медицинское, психологическое
обследование воспитанника. В это же время ребенок знакомится с воспитателями
и детьми, посещая различные группы-семьи. В заключении первого этапа проводится
медико-психолого-педагогический консилиум, который на основании заключения психолога
о психологической совместимости ребенка с воспитателями и детьми, определяет
его в группу. Если ребенок школьного возраста, на консилиум приглашается учитель
школы, в которой будет учиться новый воспитанник. Составляется план работы по
изучению личности ребенка. В течение одного-двух месяцев ведется планомерное
наблюдение за поведением ребенка, изучение его умственного, социального равития,
взаимоотношений с воспитателями и детьми. И только после консилиума по результатам
наблюдения новичок окончательно определяется в ту или иную группусемью.
Воспитатели групп составляют на каждого воспитанника индивидуальную карту развития,
в которой отражается состояние физического и психического здоровья и план мероприятий,
направленных на его поддержание.
Вторая ступень предусматривает социально-трудовую адаптацию детей через трудовое
обучение и воспитание. И прежде всего это работа по самообслуживанию и обслуживанию
столовой, спален, мест отдыха и классных комнат. Старшие дети принимают участие
в ремонте помещений.
Сотрудничество детского дома с молодежной биржей труда позволяет в течение последних
двух лет оплачивать труд ребят, занятых на ремонтных работах.
Принято считать, что чрезмерная опека и забота взрослых лишает детей самостоятельности.
Дети, которые с раннего возраста живут в закрытых детских учреждениях, растут
в условиях дефицита общения со взрослыми. Казалось бы, что в подобных условиях,
следует ожидать у воспитанников детских домов сравнительно высокого уровня умения
организовывать себя, планировать свое поведение. Как показали исследования,
проведенные в интернатах и детских домах Москвы, это далеко не так.[2]
Ограниченное, преимущественно групповое общение детей со взрослыми на самом
деле не предоставляет ребенку самостоятельности: твердый режим дня, постоянные
укавания взрослого, что следует делать в тот или иной момент времени, контроль
со стороны воспитателей - все это лишает детей необходимости самостоятельно
планировать и контролировать свое поведение, формирует привычку к "пошаговому
выполнению чужих указаний". Ребенок, воспитывающийся в семье, естественно,
оказывается в менее жесткой ситуации требований и контроля, с одной стороны,
с другой - имея возможность соучаствовать в сложной разнообразной деятельности
взрослых (готовить обед с бабушкой, ремонтировать с отцом велосипед, делать
с мамой покупки), учится выполнять не только отдельные операции, но и усваивает
достаточно сложные программы планирования, организации и контроля. Существенно
то. что в семье усвоение всех этих сложных элементов деятельности, развитие
внутреннего планирования действия происходит не в ситуации специального обучения,
а естественно включается в контекст привлекательных для ребенка видов деятельности.
Такого богатства и разнообразия эмоционально насыщенного взаимодействия со
взрослыми в различных ситуациях, формирующих элементы самостоятельности поведения,
воспитанники детских домов обычно лишены. То, что в семье дается ребенку стихийно,
без специально обозначенных усилий родителей, воспитанник детского дома может
получить лишь ценой огромной целенаправленной работы педагогического коллектива.
Понимая это. педагоги детского дома N 8 создали программы "Хозяин в доме"
и "Хозяйка в доме". Ведущий эти программы инспектор по труду учит
ребят не только навыкам ведения домашнего хозяйства, но и умению обращаться
с деньгами, планированию бюджета. Социальный педагог и психолог ведут серьезную
профориентационную работу.
Детский приют "Радость" слободы Большая Мартыновна существует всего
два года. Это своеобразный приют-распределитель, в котором дети находятся не
более б месяцев, а затем их определяют в детские дома или возвращают в семью.
В приют помещают детей, потерявших родителей, детей, родители которых лишены
родительских прав, а также детей, родители которых находятся в трудной жизненной
ситуации по разным обстоятельствам. Кратковременное пребывание детей в приюте
не позволяет развернуть длительную работу. Тем не менее учитывая, что в приют,
как правило, попадают так называемые "трудные" дети, с каждым из них
ведется работа, направленная на формирование произвольных действий и поступков,
формирование культуры поведения и потребности в таком поведении.
Все это должно помочь ребенку адаптироваться в другой социальной среде. Работа
предполагает комплекс индивидуальных коррекционных мер и участие ребят в коллективных
делах: общественно-полезном труде, праздниках, занятиях кружков по интересам.
В заключении можно сказать, что проблемы социальной адаптации воспитанников
детских домов не исчерпываются вопросами, рассмотренными в статье. Они сложны
и многообразны, как и разнообразен опыт по их решению, накопленный в различных
детских воспитательных учреждениях.
1. Устройство детей под опеку. // Вестник образования, 1997, Н8, с.4.
2. Прихожан А.М. Толстых И.И. Особенности психического развития младших школьников,
воспитывающихся вне семьи. // Вопросы психологии, 1982, N 2, с. 85.
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ:
ПРОБЛЕМЫ И ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В РОССИИ
Кирсанова Е.П.,
старший преподаватель кафедры философии
Новочеркасской государственной мелиоративной академии
Переход от планируемой экономики к рыночно-ориентируемой настоятельно диктует
необходимость в нашей стране становления и развития института социальной работы,
в чем нам может помочь ее зарубежный опыт, использование которого не может быть
безусловным и беспроблемным. Данная статья имеет целью эксплицировать некоторые
из этих проблем, в частности: "патернализм-самоопределение"; концептуальные
модели социальной работы; подготовка социальных работников.
Жизнь россиян в недавнем прошлом проходила в условиях полного патернализма.
За нас думали, многое делали, а потому отучили самим устраивать свою жизнь.
Однако, в начале 90-х годов наступило время не просто демократии, но, по выражению
Ортеги-и-Гассета "гиперде мократии". а вместе с ними политического,
экономического, профессионального, нравственного и других видов самоопределения.
Народ был брошен в пучину рынка.
Переход от патернализма к "рыночно-регулируемому самоопределению"
для многих людей нашей страны, особенно старшего поколения, был равносилен шоку
без терапии. Труд утратил свою былую ценность. Произошло смещение акцента с
нравственной, правовой, гигиенической ценности труда на экономическую, в дальнейшем
многие утратили и эту ценность, т.к. стало возможным одним жить хорошо обеспеченным,
не работая, а другим, работая, не жить, лишь существовать.
Социальная дифференциация в нашей стране выявила высочайший "децильный
коэффециент..." ("соотношение доходов десяти процентов населения,
находящихся наверху социальной пирамиды, к доходам ... десяти процентов беднейшей
части населения")1, совершенно несопос тавимый с коэффициентом высокоразвитых
стран Запада.
Правительства таких стран, как ФРГ, Швеция и др., чтобы избежать социального
взрыва проводят политику унификации доходов населения, которая подвергается
часто активным нападкам "справа" за нарушение принципа "производительной"
справедливости (распределения по труду). Несомненно, что эгалитарная политика,
как показал опыт Великобритании конца второй мировой войны и недавнего прошлого
СССР, не вызывая адекватных стимулов трудиться, может привести страну к гибели.
Однако если наше государство стремится быть гуманным и цивилизованным, оно должно
сочетать в проведении социальных мероприятий принципы "производительной"
справедливости (распределение по потребностям), чтобы не допустить, с одной
стороны, дальнейшей люмпенизации населения, а, с другой, массового иждивенчества.
Сочетание указанных принципов стоит в ряду таких сложных проблем зарубежной
социальной работы как: определение прожиточного минимума, степени нуждаемости
человека, находящегося в затруднительной жизненной ситуации, проблема культуры
пособия. При всех различиях их решения в одном вопросе солидарны большинство
социальных работников: пособие клиенту должно выдаваться в денежной форме.
В российских условиях острейшего финансового дефицита это вряд ли возможно.
В таком случае, и с точки зрения гуманизма, есть смысл часть пособия выдавать
продуктами, а вторую часть, пусть небольшую, все же деньгами. Ведь продуктами
не оплатишь проезд в транспорте, коммунальные услуги, не осуществишь даже самый
элементарный гигиенический уход за собой и т.д. (В нашей же практике пособие
по без работице до 150 р. в месяц выдавалось деньгами, свыше 150 р. - продуктами
или промтоварами, имевшими цену гораздо выше рыночной). Таким образом, получалось:
давая, отбираем.
А между тем в международной практике социального обеспечения, в частности, в
Финляндии пособие на новорожденного выдавалось наборами товаров для детей. Причем,
матери новорожденных предпочитали эти наборы денежным выплатам, поскольку цена
этих наборов была гораздо выше размера денежного пособия. В наших же условиях,
где матери подолгу не могут получить такое пособие, можно было бы предложить
его товарами, цена которых если не превосходит размер пособия. то во всяком
случае должна равняться ему в среднерыночном эквиваленте.
Проблема "патернализм-самоопределение" не может быть решена по схеме
"или-или". Переход к самостоятельному решению людьми собственных проблем
должен быть постепенным, пройти огромный адаптационный период. В этом плане,
пожалуй, более чем другим, трудно людям старшего поколения, воспитанного в условиях
относительной экономической и политической стабильности, со сложившимся устойчивым
менталитетом, отличным от западного, а порой и прямо ему противоположным. Последнее
необходимо учитывать при использовании зарубежных традиций социальной работы,
и в частности, концептуальных ее моделей.
По мнению Терри Сакко. "Западная парадигма учит социальных работников уходить
от поиска причин человеческих страданий и от борьбы с ними", а поэтому
"социальные работники перестали доверять своей интуиции, полагаясь лишь
на хорошо проверенные и аргументированные факты".[2]
В условиях современной российской действительности, когда происходит ломка устоявшихся
норм. замена их новыми, требуется индивидуализация методов и подходов к социальной
работе; вполне оправданным будет метод от эмпирии к теории, рождающий новые
модели применительно к местным условиям. Если в США распространенными являются
бихевиористский и гештальтподход, свободные от историчности и рассчитанные на
реакцию клиента в рамках "здесь" и "теперь", то к большому
количеству людей, воспитанных при социализме целесообразнее будет применить
когнитивную терапию, широко использующую личностное знание в определении проблем
клиента. Оно обнаруживает не только выраженную систему знаков, смыслов и императивов,
опосредующих восприятие мира клиентом, но и область невыразимого, и потому неявного,
знания, которое постигается интуицией социального работника.
Одним из последствий перехода к рыночной экономике, распада СССР, разрыва производственных
общественно-политических, межэтнических и прочих связей стала повышенная маргинализация
нашего общества, образование групп людей, интегрирующих в своем сознании и жизни
эклектически смешанные субкультуры с различными установками и ориентациями,
представляющие различные стили жизни. В этом случае, наиболее подходящим, на
наш взгляд, будет психосоциальный подход, опирающийся на различные модели социальной
работы, которые можно применить в зависимости от преобладающей в данный момент
субкультуры клиента. Последнее слово в выборе модели социальной защиты клиента
принадлежит самому социальному работнику.
Социальная защита населения - это перспективная сфера социальной деятельности
в России. В настоящее же время, по мнению ректора МГСУ В.И. Жукова, в нашей
стране социальной защиты нет, как нет "сильного среднего класса",
формирующего финансовые возможности для нее. [3] И если сегодня социальная работа
в основном сводящаяся к социальному обеспечению как-то обходится без профессионалов-соцработников,
то расширение проблемного поля социальной деятельности с ростом финансовых возможностей
потребует от государства заняться подготовкой специалистов данной области не
только в теоретико-образовательном плане, но и, что на сегодняшний день становится
актуальным, в практическом.
А пока у нас отсутствуют центры образования социальных работников. соединяющие
теорию их обучения с практикой. Определенный опыт такого рода накоплен в Калифорнии.
В нашей же стране теория и практика разъединены иногда настолько, что находятся
по разные стороны баррикад, поскольку в социальных агентствах и службах нуждаются
именно в специалистах практиках, умеющих работать не по формальной теории, а
с прецедентом и опорой на собственный опыт. С другой стороны, руководители социальных
служб не только проявляют индиферрентизм к практической подготовке специалистов,
но иногда и явно нежелательное отношение даже к ознакомительной практике студентов.
И здесь государство должно выступить посредником, обеспечив финансово и административно
связь этих двух сфер. По крайней мере. на наш взгляд, следует внести изменения
в штатное расписание социальных служб, введя в них должность заведующего практиками,
определив для него соответствующие функциональные обязанности с последующей
переаттестацией на эту должность.
Далее, как это ни парадоксально звучит, но далеко не все специалисты наших социальных
служб считают, что "социальный работник должен представлять и защищать
интересы прежде всего клиента, затем - общества и уже потом - своей организации
и государства".[4] В нашей практике есть случаи, когда обюрократившиеся
чиновники социальных служб ставят интересы государства выше интересов клиентов,
ради которых они здесь работают. Такое отношение дезориентирует настроенных
на помощь людям студентов-практикантов, воспитывая у них формальное отношение
к своим обязанностям. Поэтому крайне важным остается вопрос отбора кадров для
работы с незащищенной частью нашего населения. И в этом вопросе может помочь
технология отбора кадров, созданная в США.
1. Жуков В. И. Проблемы социальной сферы // Женщина Плюс... 1997. N1, с.9.
2. Обучение практике социальной работы. Международный опыт и перспективы.
Под ред. М. Доэла и С. Шарддоу. М., 1997, с. 175.
3. Жуков В.И. Указ. статья, там же.
4. Обучение практике социальной работы. Указ. кн. М., 1997. с. 11.
О НЕОБХОДИМОСТИ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ ОРИЕНТИРОВАННОСТИ
ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ СОЦИАЛЬНОЙ
РАБОТЫ
Митина И.В.,
канд. филос. наук, доцент кафедры философии
Новочеркасской государственной мелиоративной академии
Теория социальной работы как становящаяся наука активно ищет георетические
и методологические подходы к построению собственной концептуальной схемы. Активно
прорабатываются философские, логико-гносеологические основы социальной работы,
ее этические, пcихолого-педагогические и правовые аспекты, анализируется взаимосвязь
социальной работы и социальной истории, выявляется значимость конфkиктологического
подхода к проблемам социальной работы и, конечно, догообравие форм взаимодействия
социальной работы и социологии, в юне которой, собственно, социальная работа
как деятельность стала перерастать в социальную работу как науку. Пока, однако,
остается в тени еще один срез социальной работы и ее теоретического осмысления
культурологический.
В то же время на Западе, в частности в США. Культурологическая компетентность
- т.н. "контекстуальная компетенnость". т.е. понимание социокультурной
среды, в которой осуществляется практика, - есть неотъемлемая часть профессиональной
компетентности социального работника наряду с концептуальной, интегративной,
адаптивной и межличностной.[1]
Сегодня существует насущная необходимость разработки культурог логического подхода
к построению теории и практики социальной работы, что вызвано не только традиционной
полисоставностью культурного облика России, но и сложными процессами социокультурной
динамики XX века, в ходе которых исчезает обязательная ранее кодификация социума.
структурированная иерархичность существования, возникает множественность культурных
идентичностей и право на самоидентификацию.
Россия - это целый континент этносов, с присущей каждому ив них системой символических
представлений и смысловых отношений. Культурологическая компетентность социального
работника предусматривает знание культурных паттернов, технологий и символических
объектов и умение использовать это знание в повседневной практической деятельности.
Каким образом возможно учитывать культурологические факторы и обучать этому
социальных работников, демонстрирует книга М.Доэла и С.Шадлоу "Практика
социальной работы".[2] Авторы выделяют два аспекта культурологической компетентности:
индивидуальный и институциональный. Индивидуальная компетентность - это понимание
социальным работником отличительных черт культуры (как собственной. так и клиентов)
и их влияния на экзистенциальные, психологические. мировоззренческие, социальные
характеристики, на смысложивненную и поведенческую организацию континуума повседневности.
Институциональная компетентность характеризует культурологическую осведомленность
социальной службы и ее способность работать в ситуациях поликультурности, адаптируясь
к культурному разнообразию. М.Доэл и С.Шадлоу предлагает ряд упражнений, которые
могут показать студентам, обучающимся социальной работе, роль и значение прошлого
культурного опыта (прежде всего детского) индивида или группы для их нынешнего
поведения, устанавливаемого культурного порядка и разделяемой системы ценностей.
Таково детально разработанное и тщательно выписанное упражнение "Вы таков,
что вы едите". призванное показать культурообравующее значение детского
питания и эскизно намеченные (видимо, предложенные преподавателям в качестве
возможных тем для самостоятельной разработки упражнений) проблемы музыкального
и медицинского опыта семьи или (при более широком подходе) детства. Институциональная
компетентность, как она видится авторам данной книги, предусматривает создание
реестра культуры того региона или населенного пункта, на территории которого
работает данная социальная служба, и учет культурного состава населения при
комплектовании учреждений социальной помощи и защиты. Так, приводится пример
работы в двух культурах (белой европейской и маори) Управлений социального обеспечения
Новой Зеландии, где штатный персонал подбирается из представителей обеих культур.
Это, безусловно, интересные для нашей страны формы работы, способные обогатить
и улучшить качество оказываемых социальных услуг. Вместе с тем очевидно, что
изложенными выше аспектами не исчерпывается культурологическая составляющая
социальной работы. На исходе XX века сосуществование в социуме двух (или даже
нескольких) культур не является единственной проблемой. Сегодняшняя проблема
- это проблема существования множества смешанных и пограничных форм культуры,
вызванных тотальным отказом от нормы - социальной, этической, эстетической,
языковой. Эта принципиальная плюральность постмодернистских "форм жизни"
(Л.Витгенштейн) усложнена в нашей стране трансгрессией культурных матриц.
Растущее взаимодействие культур вызывает значительное изменение в культурных
формах жизнедеятельности (как на общенациональном, так и на локально-групповом
уровнях), в языковой и повседневной практике. При этом масштабы новой информации,
поступающей из инокультурной среды, столь интенсивны, что могут вызывать у представителей
культуры - реципиента частичную утрату культурной идентичности, в предельном
случае - культурный шок. Кризис идентичности всегда чреват явлениями маргинализации,
аномии, девиаатности, психопатологии и т.д. Задачами социальных работников становятся
в этом случае аккультурация и культурная адаптация клиентов, не справляющихся
самостоятельно с быстрыми (или кардинальными) социокультурными изменениями.
Следовательно, социальным работникам необходимо иметь представление о сущности
и основных этапах культурной адаптации, о тех личностных и культурных характеристиках,
которые углубляют или смягчают столкновение индивида (или группы) с новой социокультурной
реальностью. Умение выявить устаревшие и мешающие клиенту культурные стереотипы,
помочь ему принять новые паттерны, преодолеть, если это необходимо, реакцию
отторжения новой культурной традиции следует считать важными теоретико-практическими
навыками социального работника.
Важно подчеркнуть, что практически каждая из социальных групп, по традиции относимая
к объекту социальной работы, - это группа, сталкивающаяся с проблемой культурной
адаптации. Мигранты и беженцы, прибывающие в новую социокультурную среду, лица,
изменившие со циальный статус вследствие смены профессии, утраты или обретения
властных полномочий, улучшения или ухудшения материальных условий жизни, подростки
и пенсионеры, молодые люди, призванные в армию или пришедшие служить на контрактной
основе, осиротевшие дети, заключенные, участники девиантных или делинквентных
групп и т.д. - все они в той или иной степени затронуты проблемами инкультурации
в ее различных модификациях. Так, для мигрантов это будет проблема приобщения
к культурным паттернам доминирующего социума, значит, социальному работнику
важно организовать усвоение (в тех или иных формах) типичных моделей поведения,
системы ценностей и способов культурной активности. Многие клиенты социальных
служб образуют группы с присущей только им субкультурой. Таковы, например, военнослужащие,
подростки, группы лиц с отклоняющимся поведением (проститутки, наркоманы, бродяги
и т.д.). Социальный работник должен не только знать специфику таких групп, отличительные
черты субкультуры как особой сферы культуры, но в каждом отдельном случае решать,
надо ли помогать индивиду усваивать субкультурные стандарты или адаптировать
данную субкультуру и ее носителей в господствующую культуру.
В нашей стране, переживающей ныне период культурных трансформаций, модернизаций
и инноваций, характерная для XX века инверсия высокой культуры, т.н. "культуры
культурности", сочетается с инверсией транскультурации и переходом прежней
контркультуры в ранг официально господствующей. Изменение объектов, процессов
и способов социокультурного наследования вызывает, особенно у представителей
старшего поколения, реакцию отчуждения. В ситуации, когда значимые ранее целевые
и ценностные установки, мировоззренческие, идеологические и нравственные принципы
общества утратили свою адекватность, "коллективная память" стала источником
культурного конфликта, который. как известно, в отличие от конфликта социального,
не бывает позитивным. В культурном комплексе современного российского общества
наблюдается противоречие между конвенциональными, передаваемыми от поколения
к поколению, и институционально регулятивными элементами, что снижает эффективность
социокультурной регуляции. Социальный опыт должен быть осмыслен с точки зрения
приемлемости тех или иных его компонентов в существующих сегодня условиях с
тем. чтобы консолидировать общество, повысить уровень взаимопонимания его членов.
В то же время в нашей стране практически институционально не обеспечена социализация
лиц пенсионного возраста (т.н. четвертый период социализации), хотя в это время
человек осваивает новую социальную и культурную идентичность и даже в стабильном
обществе нуждается в помощи специальных социальных институтов. В условиях радикальных
общественных преобразований необходимость социализации и инкультурауции, обеспечивающих
приобретение знаний и навыков адекватного существования в социально значимых
ситуациях, повышается многократно. Социальные работники должны иметь представление
об энтропийном потенциале культурных конфликтов, их практических формах и наиболее
существенных элементах, владеть приемами урегулирования и профилактики культурных
конфликтов на основе принципов толерантности и комплиментарности.
Это тем более важно, что источником культурных конфликтов нашего общества в
ближайшее время будет рост социальной дифференциации и соответствующая культурная
специализация. На протяжении десятилетий советская культура воспитывала поведенческую
и ментальную однородность общества, представление о едином для всех образе жизни.
Конечно, в реальности существовали и андеграунд, и элита, но об их существовании
было мало известно обществу: первый был лишен репрезентативных возможностей,
вторая сама была незаинтересована в демонстрации привилегированности. Складывающийся
сегодня культурный полиморфизм воплощается, в том числе, и в множестве образов
жизни, культивируемых различными социальными и этнокультурными группами. Отсутствие
традиций организации и регуляции жизни у новых сословных и социально-профессиональных
групп, их непонимание нормативности повседневной жизни, жесткого соответствия
жизненного уклада, уровня. стиля, качества жизни статусно-стратификационной
принадлежности, незнание этих норм вызывают на личностном уровне проблемы самоидентификации,
дезадаптации, психопатологии, а на групповом - проблемы коммуницирования и консолидированности
в условиях культурного изменения. Задачи социокультурной регуляции должны постоянно
находиться в сфере внимания социального работника, поскольку социальная работа
как деятельность призвана, в том числе, и регулировать совместное существование
людей. Либерализация ценностно-нормативной сферы не отменяет, но существенно
усложняет работу по интеграции общественного целого. Современный мир принципиально
нестабилен, он полон конфликтов и противоречий. Более того, в постмодернистской
реальности стираются оппозиции "центр-периферия", "высокое-низкое",
"индивидуальное-коллективное", "часть целое", "присутствие-отсутствие"
и т.д. Но толерантность ризомности, релятивизм лабиринта должны. тем не менее,
соблюдать принцип "минимально необходимой солидарности" (А.Р. Радклифф-Браун).
Социальной работе как теории и практике следует осознать себя в качестве одного
из немногих институтов современного общества, прямо призванного осуществлять
этот принцип.
1. Хиндука Ш.К. О возможных путях развития системы подготовки социальных
работников в России // Обучение социальной работе: Преемственность и инновации.
М., 1996. С.17-18.
2. Доэл м., Шадлоу С. Практика социальной работы. М.. 1995, С. 187-196.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ДУХОВНОСТИ
И ИМИДЖА СОЦИАЛЬНОГО РАБОТНИКА
Кайгородова Л.А.,
к.с.н., зав.кафедрой социальной работы
Новочеркасской государственной мелиоративной академии
Социальная работа существовала в человеческом сообществе в виде помощи и взаимопомощи
испокон веков, опираясь на общечеловеческие духовные ценности. Гуманистические
христианские традиции России заложили основу социальной работы на личностном
и общественном уровнях в виде благотворительности, соучастия призрения.
В процессе своей эволюции она прагматизировадась, отходя от своих истоков духовности,
но тем неменее ее определение сейчас представляется как милосердие + умение.
Именно милосердие как состояние души человека - социального работника является
основой и связующим звеном между социальной работой и духовностью. Под духовностью
психологами понимается внутренняя устремленность к добру, потребность отдавать
свои душевные силы ближнему, творить добро, выполняя свою миссию на этой земле.
Поэтому социальная работа была и остается одной из самых трудных, но благородных
и одухотворенных видов деятельности.
По мнению Холостовой Е.И., которое мы разделяем, не каждый человек может стать
социальным работником. Определяющим критерием является система его духовных
ценностей. Ценностные установки профессиональной социальной работы во всех ее
разновидностях сводятся к общечеловеческим ценностям, уважению чести и достоинства
человека, уникальности его личности.[1]
Стиль поведения социального работника, обусловленный совокупностью его личностных
качеств, его ценностными ориентациями и интересами, оказывает решающее воздействие
на систему отношений, которую он формирует. Значит, роль его личностных качеств
очень велика в профессиональной деятельности и выборе профессии.
В зарубежной литературе существует множество обоснований профессионального самоопределения.
Среди них теории Т.Парсонса, концепции Д.Сыопера и др. Д.Сыопер, например, рассматривает
профессиональное становление человека как длительный жизненный процесс под воздействием
различных факторов, первостепенными среди которых являются субъективные.[2]
Социальная работа как профессия требует основательной подготовки и постоянного
совершенствования специалистов в этой области, формирования их имиджа. Понятие
"имиджа" включает не только естественные свойства личности, но и специально
наработанные, созданные, оно связано как с внешним обликом, так и с внутренним
содержанием человека, его психологическим типом.
Понятие имиджа многослойно и создается из разных слагаемых. Первым слагаемым
можно выделить нравственную надежность социального работника. Хотя сегодня реже
слышишь - "человек чести".
Нравственный человек осознает необходимость действия с учетом критериев, выверенных
человеческим опытом. Безнравственный человек находится в подчинении у собственных
интересов, стремлений, желаний. его путь - вседозволенность. Обществу нужен
нравственно-надежный социальный работник, озабоченный духовным самосовершенеюованием.
Предметом его особого внимания должны быть человековедчеоююзнания.
Второе - профессионализм и компетентность. Любой специалист, работающий с людьми,
должен быть талантливой личностью. Эта позиция нашла свое отражение в работах
И.Атватера, Л.П.Примака.[3] Тем более это касается социального работника.
99 человек из 100 не имеют возможности проявить талант, всю жизнь занимаются
не своим делом. Еще Добролюбов Н.А. писал, что человек со способностями министра
мучается в кучерских козлах, а другие со способностями кучера, изнемогают в
высоком министерском кресле.[4] Развитию общества препятствует неквалифицированный
труд в производстве, управлении, науке. В социальной работе, как нигде, необходим
профессионализм и компетентность. Она требует динамизма. индивидуальности, быстрой
адаптации к изменившейся ситуации.
Третьим слагаемым выделяется гуманитарная образованность социальных работников.
У Ф.М.Достоевского есть высказывание, суть которого состоит в том, что гуманитарная
развитость облегчает человеку освоение любой профессии. О верности этого утверждения
свидетельствуют многие факты, примеры из жизни великих людей. Гуманистические
ценности должны составлять основу его мировоззренческих позиций. Кредо социального
работника на наш взгляд это:
- бережное сохранение и воспроизводство духовных ценностей;
- социальная защищенность;
- забота о здоровье людей;
- экологическая безопасность.
Наша система образования не всегда правильно готовила специалистов мировоззренчески.
В ее основе должно лежать благоговение перед личностью, признание бесценности
каждой живни. уникальность каждого человека на этой земле.
Недостаточная востребованность гуманитарного знания негативно сказывается на
развитии человека. Например, по результатам психологических экспериментов, глаз
японца способен различать 47 оттенков цвета, наш - 7.[5] Это последствие снижения
у нас уровня гуманитарного воспитания.
Благодаря гуманитарным знаниям, человек приобретает возможность вбирать в себя
различную информацию, подвергать ее чувственной и рациональной обработке. Эти
знания выступают важнейшими условиями деятельности социального работника.
Следующее важное слагаемое для формирования имиджа заключается в том, что каждый
социальный работник должен быть поихотехнологом. Психотехнология - это наука
о практическом использовании психологических техник управления людьми. Психотехнология
реализуется в общении и представляет собой систему взаимосвязанных, внутренне
мотивированных психотехник, которая опирается на анализ общения и личностного
совершенствования.
Один ив величайших древних философов Сенека говорил, что человек каждый вечер
должен призывать себя к ответу на такие вопросы: какой недостаток я победил
сегодня? Против какого искушения устоял? Какую добродетель приобрел? Он же высказал
мысль о том. что наши пороки исчезнут, если будут подвергаться такому пересмотру.[6]
Изменениям человека, ведущим к росту его духовности посвящено множество исследований.
Духовность проявляется в потребности познавать мир. себя, смысла и назначения
своей жизни. Человек духовен в той мере. в какой он задумывается над этими вопросами
и стремится получить на них ответ.[7] Формирование духовных потребностей личности
является важнейшей задачей социального раоотника. На протяжении многих веков
центрами социальной помощи были церкви и монастыри. В них и под их руководством
люди учились понимать и исполнять ваповедь о любви к ближнему, очищать и возвышать
душу. Духовность характеризуется добрым отношением к другим людям, ваботой,
вниманием, готовностью прийти на помощь, разделить радость или горе. Ныне социальная
реальность порождает новые механизмы общения людей, самосовершенствования. Такими
механизмами являются психотехники.
В силах социального работника решать задачу формирования духовных потребностей
личности и прежде всего самосовершенствования. Во многих философских и мистических
учениях, у Сократа. Гурджиева, Кришнамурти, будистов, Лаоцзы подчеркивается,
что самонаблюдение и самопознание являются необходимым шагом на пути духовного
развития.
В особых, трудных или экстремальных, условиях, когда внешние или внутренние
факторы вызывают нарушение нормальной деятельности функциональных систем, возникает
естественная потребность восстановить равновесие, сбалансировать психические
процессы, очистить душу. В результате осознания ситуации появляется мотив того
или иного действия в целях приспособления к нестандартной обстановке, происходит
активизация системы психической саморегуляции, соционом ощущает необходимость
"собраться", "отмобилизоваться", перестроиться. Это и есть
начало рефлексии, когда чаще всего запускается механизм общения с собой, механизм
анализа и оценки, выработки и принятия решений.
В зависимости от содержания задачи меняются способы и виды работы с собой. Наиболее
распространенные: самоисповедь - полный внутренний отчет перед собой о самом
себе. Успех рефлексии тем больше, чем объективнее удается отразить реальность
нашему психическому веркалу. Выразить "наболевшее" в словах, высказаться
прямо и бесхитростно издавна считалось одним из действенных способов избавления
от тягостных мыслей.
Традиции исповедоваться очень давние. Акт исповеди зафиксирован на ступени
родоплеменных отношений. Магическая функция очищения исторически закрепилась
в христианстве. Сегодня жизнь такова, что социальному работнику приходится отвлекать
внимание других от собственных личных проблем. В таких условиях эффективным
средством становится самоисповедь, когда рядом нелегко найти собеседника с такими
же взглядами.
Сознательное формирование привычки к самоотчету будет способствовать устранению
нежелательной спонтанности и импульсивности в поведении, т.к. задействует механизмы
интеллектуального и морального контроля, духовного очищения.
Самоубеждение - это принцип коммуникативного критике-аналитического, сознательного
лондействия на собственные личностные установки, ядро личностных мотивов. Основой
процесса являются умственные операции рационализации системы мотивов поведения,
заключающиеся в логическом обосновании практической пользы того или иного действия.
Использование различных психотехник, перешедших из архаических слоев прошлого,
ритуальных процедур в рациональные механизмы управления внутренним состоянием,
поведением людей, поможет социальному работнику обрести навыки самоорганизации
саморегуляции, духовного очищения, формирования имиджа для успешного профессионального
оказания помощи нуждающимся людям.
1. См: Холостова Е.И. Профессиональный и духовно-нравственный портрет социального
работника. М., 1993. С. 12-13.
2. Там же. С. 15.
3. Атватер И. Я Вас слушаю. М., 1984. С. 44., Примак Л.П. Общение с собой.
М., 1991, С. 182.
4. См: Аверченко Л.К. Психология управления. Новочеркасск, 1994. С. 12-13.
5. Там же. С. 17.
6. Там же. С. 19.
7. философский энциклопедический словарь. А.М.Прохоров. М., 1989. С. 124.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ И КАЧЕСТВЕННЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
ПОЛОЖЕНИЯ БЕЗРАБОТНЫХ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ
И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
РубаникА.Н., Рамазанов В.М., Тельных Н.В.
Безработица все в возрастающей мере становится критическим фактором, исключающим
людей не только ив мира работ и доходов, но и нарушающим их социальную идентичность.
Безработные являются самыми незащищенными, наиболее нуждающимися в поддержке
государства. Они не защищены трудовым законодательством, утратили социальные
связи с институтом труда, не подлежат социальной защите, "выпали"
из системы социального контроля. Статус индивида в обществе находится в зависимости
от трудовой деятельности. Поэтому безработица лишает человека не только трудового,
но и социального статуса (точно так же, как переход в положение пенсионера лишает
человека сразу многих его статусных позиций в обществе) [9]. Естественно ожидать,
что многие безработные переживают свое положение. Как показывают социологические
опросы, женщин сильнее, чем мужчин беспокоит утрата прежних социально-трудовых
позиций. Одна из гипотез, объясняющих такую особенность, может быть та, что
мужчины больше уверены в возможности своего трудоустройства. а женщины, в силу
большого уровня безработицы среди них, меньше надеются на то, что сумеют быстро
получить работу.
За период с января 1994 г. по январь 1997 г. число официально зарегистрированных
неработающих увеличилось втрое (1994 г. - 1.1 % всего экономически активного
населения, 1996 г. - 3.3 % ). Примерно во столько же раз выросло и количество
семей безработных с несовершеннолетними детьми (только в течение 1995 г. с 700
тысяч до 1 миллиона 29 тысяч). К тому же среди них - 9.8% неполные семьи, и
это. как правило, "женские" семьи, 10.4% - многодетные родители. То
есть, каждая пятая подобная семья пребывает в зоне повышенного риска и особенно
нуждается в заботе государства. Весьма тревожным является то, что каждый шестой
родитель в рассматриваемых семьях не достиг 30 лет. Учитывая, что обычно у молодых
небольшой трудовой опыт, для них безработица чревата деструкцией трудового потенциала,
утратой трудовой мотивации.[3]. Потеря одним ив родителей, а тем более двумя,
работы порождает две очень сложные для семьи проблемы. Первая - это ощутимое
для семьи падение жизненного уровня и вторая - ухудшение социального тонуса
и внутрисемейных отношений. Известно, что первые три месяца безработный получает
в качестве пособия 75% от предшествующей заработной платы, затем в течении четырех
месяцев - 60%, далее еще пять месяцев - 45%. Правда, государством выплачивается
также пособие на каждого несовершеннолетнего ребенка из расчета 10% от денежной
суммы, получаемой по безработице. При этом общий размер дотации ограничен сверху
средней заработной платой в регионе [4].
Снижение доходного статуса в семье, где есть безработный, очевидно. Данные опроса
москвичей, проведенного в сентябре 1995 г. позволяют качественно охарактеризовать
динамику их материального благосостояния. По самооценкам 59% граждан, охваченных
социологическими опросами, они находятся ва чертой бедности либо испытывают
ущемление в различных сферах деятельности. Эти ущемления можно рассматривать
в качестве признаков социальной депривации [5]. Острой формой депривации является
потеря социального статуса. Из числа специалистов 40% до получения статуса безработного
уже испытали социальную деградацию: они вынуждены были сменить специальности
техника, инженера, экономиста на должности диспетчера, кассира. оператора, реализатора
продовольственных или промышленных товаров [6].
Материальные условия существования семей безработных, в которых имеются несовершеннолетние
дети, на фоне подорванных систем дошкольного и внешкольного воспитания, оздоровительного
отдыха, коммерциализации образования, ослабления социальной инфраструктуры ведут
к дезаптации жизнедеятельности и определяют стратегию поведения большинства
из них, как стремление к выживанию.
Утрата работы взрослыми членами семьи со всей остротой ставит проблему психологической
приспособляемости к новой ситуации. По материалам проведенных исследований,
для каждого третьего, потерявшего работу, это означает крушение всех надежд,
еще почти для половины - временное затруднение, которое они надеются преодолеть.
Опрос свидетельствует об ухудшении социального самочувствия, роста ощущения
беспокойства, тревоги, неуверенности в будущем, ущемленности в социальных и
гражданских правах, снижении толерантности и удовлетворенности семей данного
типа их жизнью. Проблемы в супружеских отношениях и в воспитании детей после
утраты работы, по признанию самих опрошенных, возникли в каждой второй семье.
При этом внутрисхемные связи стали более натянутыми (20%), между супругами и
детьми порой прорывается раздражение (16%), семейная атмосфера обрела резкую
конфликтность (11%)
Как представляется, выявленные качественные и количественные хаоактеристики
исследования положения безработных говорят о том, что безработица обернулась
фактором сокращения возможностей адаптации части общества к новым условиям.
Она затрудняет воплощение всех функций семьи и: прежде всего детскую социализацию,
поддержание должного материального благополучия, здоровья, удовлетворение культурно-духовных
потребностей, блокирует широкую социальную мобильность. Низкие доходы родителей
в течение продолжительного времени могут предопределить слабый образовательный
уровень подрастающего поколения, плохое состояние профессиональной подготовки,
и в результате оставить ему минимальные шансы для продвижения по социальной
лестнице.
Конечно, эти семьи попадают в поле влияния семейной государственной портики,
направленной на создание необходимых условий для успешной реализации семьей
ее функционального назначения. В настоящее время эта политика представляет собой
четыре вида государственной поддержки.
а) денежные выплаты семье в связи с рождением, содержанием и воспитанием
ребенка (пособия и пенсии);
б) льготы родителям и детям (трудовые, налоговые, жилищные, кредитные, медицинские);
в) бесплатные натуральные выдачи семьям с детьми (детское питание, лекарства,
одежда, обувь, питание беременным женщинам и т.п.); г) социальное обслуживание
семей [7].
Все меры семейной политики в России обусловлены федеральным законодательством.
В то же время субъектам Федерации и предприятиям, учреждениям, организациям,
любым общественным фондам и частным лицам не возбраняется устанавливать любые
дополнительные выплаты и льготы, содействующие ее целям, матери имеют право
на получение пособий по беременности и родам, на оплачиваемый отпуск по материнству
до достижения ребенком полутора лет, на содержание ребенка (выплачивается до
шестнадцатилетия или окончания общеобравовательной школы). Однако следует отметить,
что величина этого пособия символическая. Она составляет 70% от минимального
размера оплаты труда - на детей в возрасте до 6 лет и 60% - на детей с 6 до
16 лет и равна, примерно, 10-12% прожиточного минимума [8].
В трудовом и жилищном законодательствах, а также в области кредитования определены
льготы одиноким матерям, семьям военнослужащих, многодетным, при рождении двух
и более детей. Довольно надежно сегодня выполняется такая льгота, как освобождения
от налогообложения совокупного годового дохода за каждый месяц в сумме минимальной
заработной платы на каждого ребенка до исполнения 18 лет (студентов и учащихся
дневной формы обучения - до 24 лет). Кроме того, предусмотрено снижение сумм
подоходного налога для многодетных родителей, одиноких матерей. Налогообложению
не подлежат пенсии и пособия на детей.
Важны для семей безработных преимущества, связанные с оплатой детских дошкольных
учреждений и интернатов. Системный кризис российского общества, к сожалению,
отрицательно сказался на положении в дошкольном образовании и внешкольной работе
с подростками. Инфляция ведет к постоянному росту расходов на учреждения, занимающиеся
этой деятельностью, а следовательно, и возрастанию родительской платы; местные
власти, в своем большинстве, не располагают возможностью предоставления дополнительных
льгот даже самым нуждающимся семьям. Таким образом, ставится под угрозу выполнение
статьи Конституции Р$ о гарантии обеспечения общедоступности и бесплатности
дошкольного образования [7,2]. Надо отметить, что в отсутствие должного государственного
контроля, специальных санкций против нарушителей законодательства, при ослаблении
механизмов реализации вышеуказанных правовых установлении, семьи зачастую не
получают льготы, а специальные пособия выплачиваются нерегулярно. Проведенный
анализ показал, что лишь около 11% безработных пользовались дотациями по квартплате,
10.8% правовыми денежными пособиями, гуманитарной помощью, выплатами на школьные
завтраки, вместе с тем очень низкий норматив исчисления пособия по безработице
и невозможность ежемесячно оказывать материальную помощь семьям, чей среднедушевой
доход ниже прожиточного минимума, делают социальную поддержку весьма неэффективной.
Поэтому подавляющая доля нуждающихся в такой поддержке (72%) считают ее недостаточной,
полагая, что она должна быть увеличена за счет сокращения расходов на оборонные
нужды и возрастания размера налогов [8].
Определенное внимание в наши дни уделяется социальному обслуживанию семей. Оно
представляет собой индивидуальное содействие в решении юридических, медикосоциальных,
социально-психологических. жилищных и других проблем. Сейчас социальные службы,
как правило. многопрофильны по своему характеру, имеют разную ведомственную
подчиненность и создаются органами социальной защиты, здравоохранения, народного
образования, внутренних дел, общественными организациями. Несмотря на то, что
эта система пока формируется, процесс этот сдерживается недостатком материальных,
финансовых и кадровых резервов. Серьезная причина малой эффективности современной
семейной политики заключается в ее недифференцированности. Ныне, когда российское
общество объято глубоким экономическим кризисом, ресурсный фактор играет определяющую
роль, эта политика в основном непродуктивна. Возникает необходимость выбора
приоритетов с учетом конкретных семейных обязанностей, специфических нужд и
проблем. Подобный подход позволит в первую очередь поддержать семьи, оказавшиеся
в бедственном состоянии.
1. КОНСТИТУЦИЯ М., 1996.
2. Закон "О занятости населения РФ." М., 1995.
3. Катувский Е. Основные направления государственной политики на российском
рынке труда - Человек и труд, 1998. N1.
4. Предотвращение критических ситуаций на рынке труда: цели и итоги деятельности
Правительственной комиссии" - Человек и труд, 1995. N9.
5. Харламов А. Активная политика на рынке труда: итоги и перспективы - Человек
и труд, 1996. N1.
6. Занятость и безработица в России - Человек и труд, 1995. N9.
7. Федеральная Программа содействия занятости населения на 1996-1997 ГГ. М.,
1995.
8. Социально-экономический урон реализации политики занятости - Человек и
труд, 1995. N2.
9. Основы социальной работы. М., 1997.
|
|
