1 Kelley H. H., T h i b a u t G. W. Interpersonal relations. A theory of interdependence. N. Y., 1978, pp. 3—24.

Для обоснования нашей нынешней теории взаимозависимости, представляется полезным начать с наброска основных концепций, использованных в нашей ранней трактовке этой темы (Тибо и Келли, 1959) и служащих отправной точкой нашей нынешней работы. Чтобы раскрыть сущность значения и полезности этих концепций, мы решили начать с рассказа об ухаживании и женитьбе, который мы затем анализируем в соответствии с концепциями, представленными в книге 1959 г. Рассказ этот — история Марии и Сергея из повести Л. Н. Толстого “Семейное счастие”. Мы опишем в общих чертах основные эпизоды их взаимоотношений.

Повествование идет от лица Марии, которой было 17 лет, когда она влюбилась в Сергея, холостяка далеко за тридцать, жившего в соседнем поместье, в деревне, недалеко от Санкт-Петербурга. Сергей любил Марию и поэтому был переполнен счастьем узнав, что она полюбила его. Они поженились, и это было идеальное семейное счастье. Мария описывает свои чувства:

“... Стоило ему только прийти, чтобы все то же заговорило и наперерыв запросилось в душу, наполняя ее счастием... Только теперь я понимала, почему он говорил, что счастие только в том, чтобы жить для другого, и я теперь совершенно была согласна с ним. Мне казалось, что мы вдвоем будем так бесконечно и спокойно счастливы. И мне представлялись не поездки за границу, не свет, не блеск, а совсем другая, тихая семейная жизнь в деревне, ... с вечным сознанием во всем кроткого и помогающего провидения .., его планы о том, как мы будем жить вместе, были те же мои планы, только яснее и лучше обозначившиеся в его словах”.

Месяцы блаженства миновали и пришла зима. В чувства Марии постепенно проскальзывали перемены.

“... Несмотря на то, что он был со мной, я начинала чувствовать себя одинокою, начинала чувствовать, что жизнь повторяется, а нет ни во мне, ни в нем ничего нового, а что напротив, мы как будто возвращаемся к старому... Какое-то новое беспокойное чувство начинало закрадываться в мою душу. Мне мало было любить после того, как я испытала счастие полюбить его. Мне хотелось движения, а не спокойного течения жизни... Во мне был избыток силы, не находившей места в нашей тихой жизни.”

Несмотря на все усилия Марии скрыть свои чувства, ее неудовлетворенность и причины этого вполне очевидны для Сергея. Он говорит с ней о ее недовольстве и в конце концов предлагает провести три месяца в Санкт-Петербурге, посетить театр и балет и вывезти Марию в свет. У Сергея были опасения относительно этой затеи и он надеялся, что Мария отвергнет ее. У нее не было опыта городской и светской жизни, и эта идея соответствовала ее растущей потребности в возбуждении. Они прибыли в город.

С самого начала для Марии не было ничего более чудесного.

“Я очутилась вдруг в таком новом, счастливом мире, так много радостей охватило меня, такие новые интересы явились передо мной, что я сразу, хотя и бессознательно, отреклась от всего своего прошедшего и всех планов этого прошедшего. “То было все так, шутки; еще не начиналось; а вот она, настоящая жизнь! Да еще что будет?” — думала я. Беспокойство и начало тоски, тревожившие меня в деревне, вдруг, как волшебством, совершенно исчезли. Любовь к мужу сделалась спокойнее. Да я и не могла сомневаться в его любви, всякая моя мысль была тотчас понята, чувство разделено... Притом я чувствовала, что он, кроме своей прежней любви ко мне, здесь еще и любуется мной”.

И Сергей гордился ею, по крайней мере, некоторое время.

Шли месяцы, и Марию полностью захватил свет и ее новые знакомства, она была полностью очарована этой блестящей жизнью. Сергей смотрел на все это неодобрительно; он переходил от скуки к раздражению и, в конце концов, к вспышкам ревности и гнева. Мария не возвращается в деревню, и не считая поездок для наблюдения за имением, Сергей остается с ней в городе. Он по-прежнему любит ее и предан ей в ведении всех дел, но теперь он имел лишь отдаленное отношение к ее жизни. Мария:

“... Я была постоянно в свете, где мне не нужно было его... Все время мое от позднего утра и до поздней ночи было занято и принадлежало не мне, даже ежели бы я не выезжала. Мне это было уже не весело и не скучно, а казалось, что так, а не иначе, всегда должно было быть.”

Так проходят три года, механически. Ни Мария, ни Сергей не делают каких-либо серьезных попыток изменить их отношения. Рождается сын и Мария любит его, хотя время с ним проводит Сергей. По-прежнему ничего, кажется, не меняется. Лето проводится в Бадене, где собралось большое фешенебельное общество из европейских столиц. Здесь происходит ряд событий, которые заставляют Марию почувствовать бесполезность и пустоту ее жизни. В этом международном окружении ее затмили и унизили, и она испытывает отвращение к борьбе за социальное лидерство. Более того, когда она подвергается агрессивному ухаживанию со стороны одного итальянского маркиза, она пугается собственных чувств и мысли, что она подошла так опасно близко к тому рубежу, чтобы “выбросить” из своей жизни мужа и сына. Ее обуревает чувство отвращения к самой себе. Чуть не происшедшая потеря Сергея и сына заставляет ее почувствовать огромное желание увидеть их.

Мария и Сергей возвращаются в деревню. Рождается второй сын. Ничего особенного не происходит, но Мария готова к исцелению от возбуждения. Повесть кончается трогательной сценой между Сергеем и Марией, которая любуется маленьким сыном.

“С этого дня кончился мой роман с мужем; старое чувство стало дорогим, невозвратимым воспоминанием, а новое чувство любви к детям и к отцу моих детей положило начало другой, но уже совершенно иначе счастливой жизни, которую я еще не прожила в настоящую минуту ...”

Мы вводим основные концепции нашей конструкции, применяя их к истории Марии и Сергея, которые проходят через различные превратности своих отношений.

Результаты. Результаты для любого участника процесса взаимодействия могут быть сформулированы в терминах вознаграждений, получаемых участником, и издержек, которые он несет; при этом их значение зависит от поведения обоих партнеров. Для некоторых целей вознаграждения и издержки рассматриваются по отдельности, но, как правило, мы предполагаем, что их можно объединить в единую шкалу “ценных качеств” результата. К вознаграждениям мы относим то, что доставляет человеку удовольствие и удовлетворение. Издержки относятся к факторам, которые сдерживают или останавливают проявление любого поведения или фрагмента поведения — такие факторы, как физическое или умственное напряжение или страдание, смятение или тревога и появление всякого рода противоречивых воздействий или разнородных ответных реакций. Размеры вознаграждений и издержек членов диады будут зависеть от их потребностей и ценностей, от их умения и способности осуществлять определенную линию поведения и от соответствия поведения и его результатов их потребностям и ценностям. Пресыщение снижает вознаграждение, а утомление увеличивает издержки. В истории Марии и Сергея вознаграждения на ранней стадии супружества основывались на их потребности и способности давать любовь и привязанность и получать их. Каждый из них находил счастье в “жизни для” другого и в том, что другой “живет для тебя”. Кроме того, они поддерживали друг друга в своих мечтах о прекрасной жизни и в своих планах их будущей совместной жизни — “его планы ... были те же мои планы”. Однако для Марии некоторые из этих вознаграждений постепенно снижают свою ценность, так как не происходит ничего нового. Позднее, в городе, вознаграждения Марии возникают не столько благодаря Сергею, сколько желанию быть красивой и обожаемой обществом женщиной, но в конечном счете (хотя это лишь кратко намечено) снова Сергей становится источником ее глубочайших и лучших вознаграждений.

В начале супружества издержки были незначительны. Они проистекали из коротких периодов разлуки, когда Сергей был занят делами поместья — промежуточные эпизоды, когда потребности ведения хозяйственных дел соперничали с их желанием быть вместе. Позднее, в Санкт-Петербурге, светская жизнь Марии налагала тяжелые издержки на Сергея, который предпочел бы вернуться к их жизни в деревне, но чувствовал себя обязанным выносить ситуацию и роль, ему ненавистные. Еще позднее, летом в Бадене, уже Мария, униженная, встревоженная и испуганная, ощущает и несет тяжелые издержки.

Оценка результатов. При оценке соответствия своих взаимоотношений членам диады нужен определенного рода стандарт для измерения приемлемости результатов, получаемых ими. Для осуществления такой оценки были установлены два типа стандартов — уровень сравнения (УС) и уровень сравнения для альтернативов (УС_альт). УС — стандарт, по которому участники оценивают “привлекательность” своих взаимоотношений или то, насколько они удовлетворительны. Этот стандарт отражает качество результатов, которые, как считает участник, им или ею заслужены. Результаты, превышающие УС, воспринимаются как относительно удовлетворительные, а те, что ниже УС, — как неудовлетворительные. Местоположение УС на индивидуальной шкале результатов, определяется всей совокупностью результатов, известных человеку, как из непосредственного опыта, так и из наблюдения за окружающими. Чем совершеннее результат, тем больший вес он будет иметь при формировании УС.

УС_альт может быть определен просто как самый низкий уровень результатов, который примет партнер в свете имеющихся альтернативных возможностей в других взаимоотношениях. Из определения следует, что если результаты опустятся ниже УС_альт партнер разорвет отношения. Местоположение УС_альт зависит главным образом от качества наиболее привлекательного из альтернативных взаимоотношений, легко доступного для партнера. По мере того как результаты взаимоотношения все в большей и большей степени превосходят УС_альт, партнер постепенно становится все более зависимым от данного взаимоотношения как единственного источника его опыта. (Более полное обсуждение УС и УС _альт см. в книге Тибо и Келли (1959), части 6 (особенно), 7, 10 и 12.)

Влияния УС на оценку результата были особенно поразительны для Марии. Сильная и неизведанная радость ухаживания, влюбленности и медового месяца установили высокий УС, с которым не могла равняться последовавшая затем рутина деревенской жизни. “Мне мало было любить после того, как я испытала счастие полюбить его”. Неудовлетворенность, которую она затем открыла Сергею, заставила его устроить временное пребывание в городе, где новая область опыта казалась Марии тем более чудесной, что сравнивалась со стандартами ее провинциальной жизни. Полнейший восторг, который она ощущала по поводу своей жизни в свете, постепенно частично стихает (как можно предположить) потому, что наступает пресыщение, и частично потому, что ее УС поднялся, так как он включил ее новый опыт. “Мне это было уже не весело и не скучно”.

Насколько нам известно из рассказа Толстого, ни Мария, ни Сергей не делали никаких серьезных попыток разорвать свои отношения. Они жили вместе даже три года в Санкт-Петербурге, хотя зависимость Марии от Сергея резко снизилась. “Я была постоянно в свете, где мне не нужно было его”. Мы можем предполагать, что, до некоторой степени, в конце концов, Мария осталась с Сергеем из-за высоких издержек ухода (осуждение родственников, друзей, всего общества, чувство вины из-за разрушенных обязательств и причинение вреда Сергею). Эти издержки ухода должны были служить снижению УС_альт: привлекательные альтернативные связи были не доступны ей. Но возможно, что их множество и ее жизнь среди всего этого были для нее привлекательнее, чем какой-то другой единственный человек. Когда в Бадене одна альтернативная связь с итальянским маркизом сделалась навязчиво доступной, она отвергла ее и спаслась бегством — к своему мужу и сыну. Было похоже на то, что когда подверглись испытанию ее обязательства и она стояла перед необратимым решением, — она поняла или вспомнила, как сильно ее будущее счастье зависит от них.

Концепция матрицы. Матрица результата является методом, который мы использовали для представления различных моделей взаимозависимости во взаимоотношениях. В простой форме, в которой она здесь описывается, матрица имеет два столбца и две строки (см. рис. 1). Два столбца отражают два взаимоисключающих типа поведения или фрагмента поведения (a₁ и а₂), которых может придерживаться партнер А, а две строки отражают два типа поведения (b₁ и b₂), которых может придерживаться В. Каждый из четырех элементов матрицы представляет тогда пересечение или совместное событие одного из типов поведения партнера А и одного из типов поведения партнера В. Для каждого из четырех элементов число, помещенное над диагональю, означает результат, получаемый А, в то время как число, помещенное под диагональю, означает результат В. Так, во взаимоотношении, подытоженном на рис. 1, если партнер А производит действие a₁ а В — b₁, А получает результат О, а В — результат 2.

Степень, в которой результаты превосходят УС_альт, определяет, насколько сильна зависимость партнера от диады для получения благоприятного результата. Соответственно, числа, введенные в матрицу результата, обычно отсчитываются от УС _альт, как нулевой точки. Числа в матрице обозначают степень, в которой каждый партнер зависим от диады, а совокупность чисел, таким образом, представляет модель их взаимозависимости. Зависимость каждого из членов составляет основу для власти другого. Так, власть А над В определяется рядом результатов, через которые А может провести В, причем этот ряд есть расстояние между УС_альт, определенным В, и лучшими результатами, которые А может произвести для него.

Существуют две широкие разновидности власти. Первую мы назвали управление судьбой (Упр. С). Если, варьируя свое поведение, партнер А оказывает влияние на результаты В независимо от того, что делает В, А управляет судьбой В. Если каждый обладает такого рода властью, получается модель взаимного управления судьбой (ВУС). Для иллюстрации такой модели ВУС историей Марии и Сергея рассмотрим самую раннюю стадию их супружества. Каждый хотел больше всего дарить любовь и внимание другому, каждый охотно дарил и радостно получал “постоянную взаимную любовь”. На рис. 2 представлены эти взаимно благожелательные отношения. Когда оба “дают много”, оба получают свои наилучшие результаты, и их результаты всегда выше, чем в случае, если кто-нибудь выберет вариант “дает мало”. Так выбор каждого из партнеров влияет на счастье другого. (Каждый также получает удовольствие от того, что “дает много” другому; как мы покажем ниже, эта матрица включает также двустороннее возвратное управление.) Возможность давать мало, которая произвела бы низкий результат для обоих партнеров, без сомнения, настолько нехарактерна, что ее едва ли стоит рассматривать.

Другая разновидность власти названа управлением поведения (УП). Если варьируя свое поведение, А может сделать так, что В тоже пожелает изменить свое поведение, тогда А управляет поведением В. Если каждый обладает такого рода властью, получается модель взаимного управления поведением (ВУП). Поведение каждого из партнеров зависит от поведения другого, и становится важной координация поведения. В повести Толстого Мария говорит о своем счастье в начале брака так: “его планы... были те же мои планы”. Согласие в планах было само по себе приятно. Предположим, что обсуждались два плана. Заявление Сергея, что ему нравится план X, заставило Марию немедленно согласиться с ним. Она, возможно, так же была бы счастлива согласиться с планом У, и это же относится к Сергею, но никто не станет предлагать иной план, если другой уже что-то предложил. На рис. 3 показана такая модель взаимного управления поведением.

Модели взаимозависимости, показанные на рисунках 2 и 3, отражают гармонию ранней стадии отношений между Марией и Сергеем. Их результаты согласованы: они положительно коррелируют по элементам матрицы. Что хорошо для одного, то хорошо и для Другого, а что плохо — плохо для обоих. У них общая судьба. По мере того как разворачиваются события, начинает развиваться конфликт между Марией и Сергеем. В городе светские обязанности так чрезмерно захватывают Марию, что Сергей оказывается как бы в стороне, он же тем не менее “остается преданным ей”. Модель ВУС, представленная на рис. 2, по мере того как Мария перестает интересоваться исключительно Сергеем, превращается в модель, представленную на рис. 4. Светские обязанности Марии приводят к тому, что она предпочитает “давать мало” Сергею, от которого сама продолжает получать поддержку во всех своих делах. Возможно, Сергей мог бы прибегнуть к угрозе также “давать мало”, но как видно из рис. 4, выполнить это было бы для него крайне мучительно. Модель на рис. 4 уже не гармонична: появился сильный элемент несоответствия результата.

Отсутствие соответствия может произойти также и в моделях взаимного управления поведением. Предположим, что отчуждение Марии и Сергея зашло значительно дальше. Она предпочитает жизнь в обществе, а он — жизнь в деревне. Но чего бы ни желал Сергей, для него значительно важнее было бы жить с Марией, в то время как она скорее бы жила без него. Как показано на рис. 5, лучший результат для него получился бы, если бы они жили вместе в деревне, а для нее лучший результат — жизнь в обществе без него. Результаты каждого были бы крайне зависимы от поведения другого и в такой же степени некорреспондирующими.

С позиций, отраженных в нашей ранней книге, матрица представлялась полезной в двух различных отношениях. Для некоторых целей мы предполагали, что матрица описывает субъективное понимание и ожидание возможных взаимодействий и результатов, как бы неадекватно они ни представляли действительное множество возможностей. Используясь таким образом, матрица описывает индивидуальные ориентации участников. Для других случаев и в более общем смысле мы стремились использовать матрицу в объективном смысле, когда значения элементов отражают действительно ощущаемые результаты при совместном поведении. Такое использование матрицы, таким образом, представляет общие интересы диады как единого целого. В своей субъективной форме матрица могла дать возможности для получения краткосрочных прогнозов о том, каково будет дальнейшее поведение участников и должно ли быть продолжено исследование матрицы. Когда матрица представляет объективно имеющиеся результаты (опыт, потенциально достижимый в процессе взаимоотношений), возможно ее использование для получения долгосрочных прогнозов о жизнеспособности диады и, при определенных условиях, о наиболее вероятном поведении. В своей объективной форме матрица, как предполагалось, имеет два других тесно связанных применения. Она может служить отметкой, относительно которой следует оценивать степень, в которой на любой стадии своих взаимоотношений диада осознает потенциально возможные результаты, а также может быть использована как основание для рекомендаций о том совместном поведении, которое должно осуществляться в интересах взаимоотношений.

Таким образом, мы стремились использовать матрицу для прогноза поведения в диаде. Субъективная матрица представлялась полезной для получения краткосрочных прогнозов о вариантах поведения на ранних, формирующих стадиях взаимоотношений. Объективная матрица предназначалась для обеспечения базы для долгосрочного прогноза моделей поведения и вероятности жизнеспособности взаимоотношений. Взятые вместе, две формы матрицы должны были затем составить эффективную матрицу, на основании которой можно было бы прогнозировать поведение в диаде.

При пересмотре и развитии анализа, сделанного в 1959 г., открываются несколько путей его совершенствования. В попытке улучшить прогноз поведения во взаимозависимых отношениях может оказаться интересным психометрический подход. Можно определить альтернативные варианты поступков, которые люди считают возможными для себя и для других, и ожидаемые последствия различных совместных действий могли бы быть измерены с помощью шкал предпочтений или выгодности. Эти суждения и измерения были бы использованы для прогноза первой после измерений реакции каждого из участников на ситуацию и, возможно, первых шагов их взаимодействий.

Такой психометрический подход является частью стратегии, принятой Вайером (1969). Непосредственно перед взаимодействием к парам незнакомых субъектов обращались с просьбой заполнить анкету, в которой оценивались предпочтения (или выгодность) каждого субъекта относительно различных комбинаций результатов Для самого субъекта и его партнера. Затем диады производили 50 проб взаимодействия в рамках одной из 12 различных матриц. Суждения о предпочтениях, взятые из ответов на вопросы анкеты, использовались для трансформации значений исходной матрицы, Данной каждой паре субъектов. Эти трансформированные значения служили основанием для прогнозов поведения диады, которые оказались, в общем, совсем неплохими и были (по крайней мере, несколько) лучше тех, что могли бы быть сделаны на основе значений исходной матрицы.

Вместо психометрического подхода мы предпочли представить здесь теорию об источниках матрицы результата, которая эффективна в тот момент, когда совершается действие, — матрицы, которая является самым непосредственным определителем поведения. В той степени, в какой эта теория верна, полна и операциональна, станет возможным прогнозирование эффективной матрицы на основе фактических данных об участниках и их положении. Само поведение диады можно затем прогнозировать на основе знания эффективной матрицы.

Обоснованная теория источников эффективной матрицы свободна от недостатков, присущих психометрическому подходу и вытекающих из необходимости проведения оценок отдельно для каждой ситуации и каждой пары субъектов перед прогнозом последствий поведения. Такая теория, вероятно, также обеспечивает лучшее основание для прогнозирования более длительной перспективы пути развития или хода взаимодействия взаимозависимых партнеров. В ней, по-видимому, содержится предположение о том, как изменится матрица в зависимости от событий, происходящих во взаимодействии. В меньшей степени она определяет те процессы и факторы, учтенные в матрице, которые подвержены влиянию и изменению со стороны самого взаимодействия.

Проблемы, связанные с установлением источников эффективной матрицы, имеют по существу социально-психологическую природу и должны быть связаны анализом результатов социальных разработок — усвоением социальных ценностей и развитием понятий социальной структуры и причин социального поведения. Хотя некоторые из этих явлений изучаются вне рамок социальной психологии (особенно в психологии развития), их систематическое описание и анализ должны быть задачей социальной психологии, и они вряд ли представляют самостоятельные проблемы в других областях психологии.

Было два основных соображения, убедивших нас в важности постановки этих проблем источников эффективной матрицы. Одна основная причина нашего решения проистекала из-за неудовлетворенности упрощенческим экспериментированием, в котором наивно предполагалось, что матрица, определенная экспериментатором, является эффективной матрицей. Неверность этого предположения очевидна не только на основе каждодневного наблюдения индивидуальных и культурных различий, на которых строится побудительный мотив, но имеется множество исследовательских свидетельств его несостоятельности. Работа Мак-Клинтока и Мессика и их коллег (например, Мак-Клинток и Мак-Нил, 1967; Мессик и Торнгейт, 1967) демонстрирует, что альтернативы поведения в соответствии со значениями заданной матрицы сильно варьируют от субъекта к субъекту и, на самом деле, могут интерпретироваться как мера интенсивности дифференцирующихся социальных мотивов. Также было показано, что ситуационные влияния, например уровень сравнения, созданный субъектом на основе уровня его прежних результатов, оказывает воздействие на реакцию субъекта на значения заданной матрицы (Фридленд, Арнольд и Тибо, 1974). Значения исходной матрицы просто не являются достаточными для прогноза поведения.

Другим соображением, которое побудило нас заняться теорией эффективной матрицы, была наша убежденность в том, что потенциальные возможности матриц результатов недооценивались зачастую неверно истолковывались. Работы социальных психологов изобилуют ссылками на почти гедонистические предположения, встречающиеся при использовании матриц взаимозависимости, и на утверждения, что такие общественно направленные мотивы, как альтруизм, коллективизм и жажда справедливости, препятствуют и противоречат анализу, основывающемуся на таких матрицах.

Наше несогласие с вышеприведенной позицией выразилось в нашей теории эффективной матрицы.

Эффективная матрица, в соответствии с нашим нынешним ее толкованием, подытоживает набор вероятностей “поведение — результат”, актуальных в момент совершения поступков. Решения о поступках включают выбор среди альтернатив, как определено в эффективной матрице, и принимаются с учетом результатов, указанных в ней. Оценка последствий действия, производящаяся после его совершения, делается также с учетом результатов, приведенных в эффективной матрице. (Существуют, однако, как мы покажем ниже, некоторые пределы чрезмерной привязанности участников к эффективной матрице.) Короче говоря, действия как предпринимаются, так и оцениваются с учетом результатов, приведенных в эффективной матрице.

Можно выделить две группы факторов или процессов, вносящих вклад в эффективную матрицу. Они действуют последовательно во времени, причем вторая группа опирается на результаты первой. Разграничение облегчается представлением первых результатов в заданной матрице. Так, мы выделяем: а) группу причинных факторов, создающих заданную матрицу на основе, б) группы процессов, определенных моделью этой матрицы и действующих так, чтобы преобразовать ее. Результатом этого преобразования является эффективная матрица.

Для целей введения мы намерены раскрыть смысл заданной матрицы, предложив некую иллюстрацию — игровую матрицу экспериментатора. Экспериментатор определяет варианты реакций и, в соответствии с видами и количеством стимулов, последствия различных сочетаний вариантов. Отдельное значение каждого следствия (пункты, пенни) зависит, безусловно, от качеств игроков. Эти качества включают их потребности и заботы; то, что они заставляют участников считать важным; их общие уровни сравнения, которые влияют на соизмерение последствий; их предельные полезности, зависящие от случившихся потерь или от насыщенности данным стимулом; усталость, накопленную в усилиях, необходимых для осуществления поведения, и умения, определяющие понесенные издержки. Отдельные последствия межличностных столкновений и результаты взаимопомощи также представлены в заданной матрице.

В целом, как и в последующей иллюстрации, заданная матрица определяется факторами окружающей среды и институциональными факторами в сочетании с факторами личностными (потребности, умения и т. д.). Матрица “задана” в том смысле, что варианты поведения и результаты поведения находятся строго под контролем факторов, внешних по отношению к самому межличностному отношению. Результат в каждом элементе матрицы — каждое пересекающееся или совместное поведение — задан для взаимоотношения силой установления социального и физического окружения и соответствующих качеств двух людей.

Не существует тесной причинной связи между заданной матрицей и поведением, которое она определяет. Как мы уже говорили, результаты, определенные по отдельности, элемент за элементом, как в заданной матрице, не объясняют поведение в отношениях взаимозависимости. То, на что участники часто действительно реагируют, — это на модель заданной матрицы, например, на несоответствие между их собственным результатом и результатом партнера в данном элементе матрицы, на тот факт, что в определенных элементах матрицы оба результата высоки или на возможность выбора между различными по предпочтительности элементами. В результате, реагируя на разные стороны модели заданной матрицы, участники трансформируют ее в новую матрицу — эффективную матрицу, которая уже тесно связана с их поведением.

Именно для того, чтобы привлечь особое внимание к этому процессу трансформации, мы проводим различие между заданной и эффективной матрицами. Цепь причинных событий, ведущая к эффективной матрице, может быть, как мы думаем, разорвана, чтобы разграничить а) процессы, создающие модель результатов; каждый результат определяется отдельно, безотносительно к другим, и б) процессы, определенные этой моделью (т. е. специфические для нее) и на нее воздействующие. Это показано на рис. 6, на котором стрелки (а) относятся к процессам, которыми определяется независимо каждый результат, а следующая стрелка (б) относится к процессу распознавания моделей результатов и их преобразования, т. е. к процессу трансформации.

ПРОЦЕСС ТРАНСФОРМАЦИИ

Все вышеизложенное приводит к изменению в формулировании или концептуализации матрицы в соответствии с вариантами поведения, которые она предоставляет, и последствиями различных действий. Процесс имеет дело с фактами, подытоженными в заданной матрице; рассмотрим, например, матрицу 1 на рис. 7. Предполагая, что взаимодействие должно происходить многократно, варианты поведения для двух партнеров можно определить заново следующим образом:

Партнер А: (1) всегда выбирает а₁

(2) всегда выбирает а₂

(3) чередует а, и а₂

Партнер В: (1) всегда выбирает b₁

(2) всегда выбирает b₂

Результаты заново определенных вариантов (состоящих из представлений о направлении действий в многочисленных случаях) могут устанавливаться как в матрице II на рис. 7 (числа в матрице — средний результат пробы). Новое определение вариантов выбора создает новый набор результатов для пары, набор, в котором каждый партнер получает что-нибудь и оба получают один и тот же результат. Интуитивно ясно, что хотя соглашение о том, что делать, было бы труднодостижимым или невозможным в заданной матрице (матрица I), оно могло бы стать вполне реальным в матрице II. Эта интуиция отражает тот факт, что имеются определенные общие социальные цели, составляющие основу для соглашения в случае матрицы II. Так, можно было бы услышать, как А говорит: “Не глупи и не действуй так, чтобы никто из нас ничего не получил”, а В отвечает: “Это представляется разумным, пока ты даешь нам возможность участвовать на равных правах”. Данная беседа, взывающая в простых выражениях к социальным ценностям общего благополучия и справедливости, отражает возможность применения в матрице критериев выбора, отличающихся от простой озабоченности собственными результатами. Рассмотрим экстремальный случай, в котором каждый партнер оставляет свою озабоченность исключительно собственными результатами и вместо этого сосредоточивается на двух критериях выбора: а) — общих результатах для пары и б) — различиях между соответствующими результатами партнеров. Если каждый человек рассматривает первое как положительный критерий (то, что должно быть достигнуто и максимизировано), а второе — как отрицательный критерий (то, чего надо избегать), тогда матрица II трансформируется в матрицу III.

В противоположность исходной заданной матрице (1), матрица III обеспечивает паре ясное основание для соглашения. Если бы каждый мог предположить, что оба партнера реконцептуализируют матрицу I таким образом, не было бы необходимости в явном соглашении: каждый бы знал, что делать и что должен делать партнер, благодаря подразумеваемому признанию их общих интересов.

Матрица III, являющаяся примером эффективной матрицы, получается в результате двух последовательных преобразований матрицы 1: А — нового определения вариантов выбора и В — смешения критериев оценки. Процесс трансформации может включать любую из них или обе. Указанные трансформации превращают модель из конфликтной в модель общих интересов. Другие трансформации имели бы иные результаты; например, в отношениях могло бы стать больше соперничества, чем было определено исходно. В то время как трансформации, описанные выше, служат общим интересам (если их делают совместными усилиями), другие служат просто интересам одного человека. Как мы увидим, некоторые заданные отношения (описываемые как “отношения со смешанными мотивами”) можно трансформировать как в направлениях, связанных с общесоциальными целями и ценностями, так и в корыстных целях и эгоистических интересах.

Концепция “процесса трансформации” делает возможным описание важных социальных детерминант поведения (социальные ценности и социально-временная организация поведения) и продвижение от уровня отдельного поведения к более сложным социальным явлениям, таким как взаимосвязь различных ориентаций с социальным взаимодействием и с системами правил, ролей и норм. Разделение анализа источников эффективной матрицы на независимые от модели и зависимые от модели процессы привлекает особое внимание к влиянию самой модели на поведение. Это внимание особенно уместно в отношении социальной психологии, поскольку она имеет дело с социальной и временной организацией поведения и с приложением социально-ценностных критериев к поведенческому принятию решения.

Характерной чертой процесса трансформации является “учет широкого спектра обстоятельств”. Вместо того, чтобы рассматриваться по отдельности, результаты рассматриваются в ситуациях, определенных моделью матрицы, а также прошлым и будущим. Партнер, занимающийся “трансформацией”, не удовлетворяется матрицей в том виде, как она задается, а вводит дополнительные соображения, такие как связь его результатов с результатами его партнера, а также результаты, которые он может получить через длительный промежуток времени. На результаты не реагируют по очереди на каждый и изолированно. Они сравниваются и накапливаются. Действуя в рамках ситуации заданной матрицы, человек видит, что он может с ней сделать путем планирования, переоценки и реконцептуализации. Отметил, что процесс трансформации не содержит никакого прямого вмешательства с целью изменить структуру заданной матрицы. Прямое вмешательство для изменения ее замысла всегда, конечно, возможно и на макросоциальном уровне было бы аналогично явному и, возможно, радикальному изменению социально-экономической системы. Здесь мы обращаемся к процессу, который логически и психологически является предшественником такой возможности — процессу изменений в когнитивном и аксиологическом значении заданной матрицы.

Процессу трансформации препятствуют ограниченность информации. Если у человека слишком мало информации, чтобы понять модель матрицы, он не может реагировать зависимым от модели способом; например, он может не знать ни реакции партнера (или сколько их), ни его результата. В этом случае человеку было бы трудно установить свойства модели. Все это наводит на мысль об одном подходе к изучению процессов трансформации. Варьируя количество информации, поступающей в распоряжение участников, можно способствовать или препятствовать действию этих процессов.

Процесс трансформации таков, что его можно изменить если он не “работает”. Обычно люди не являются абсолютно альтруистами или праведниками. “Успех” любой данной трансформации зависит от того, что делает партнер; например, чередующаяся последовательность реальна, когда партнер отвечает соответствующим действием. При отсутствии ответного действия нужен будет иной способ последовательности. Готовность процесса трансформации изменяться в соответствии с его результатами поднимает вопрос изучения компонентов этого процесса. Мы сейчас переходим к этой теме. Общая предпосылка ее — то, что заданная матрица является, исторически и по логике развития, именно тем объектом, на котором должны изучаться социальные ценности и социальные стремления (планы, правила и роли).

Обращаясь к примеру на рис. 7, мы видим, что действия, описываемые трансформированной матрицей (III), служат не только для получения высоких результатов, отраженных в ней, но также для получения хороших результатов для обоих партнеров в заданной матрице. Это указывает на первую важную функцию трансформации и возможный базис для их пополнения. Действие в рамках заданной матрицы часто является не удовлетворительным для одного или обоих партнеров; например, если в хорошо известной игре “Дилемма узник”, показанной на рис. 8, каждый человек действует наилучшим для самого себя образом, т. е. если каждый избирает свой второй поступок, общим следствием является то, что оба партнера получают низкие результаты. Соответствующая совместная реконцептуализация проблемы взаимозависимости, возможность которой предоставляется процессом трансформации, обеспечивает основание для совместных действий (а₁b₁), что более удовлетворительно для обоих партнеров, даже по оценкам заданной матрицы. В этом случае одна такая трансформация включает критерий выбора, при котором максимизируется общий счет партнеров (сумма в каждом элементе) как показано на рис. 8.

Второй функцией трансфермаций является то, что они обеспечивают базис для индивидуальных действий в соответствии с некоторыми заданными матрицами, в которых такой базис отсутствует; например, в заданной модели на рис. 9 (модель простого взаимного управления судьбой) ни А, ни В на основании своих собственных результатов не могут решить, что делать. При трансформации результата, которая придает положительное значение их совместному счету, каждый из партнеров имеет основание избрать свой первый поступок. В трансформированной матрице a₁ и b₂ лучше, чем соответствующие их альтернативы, выбранные без учета выбора партнера.

Некоторые заданные матрицы не требуют трансформации. Для этих матриц не существует никаких из вышеприведенных причин для (чтобы использовать указанные функции) трансформации. Каждый партнер имеет основание для действия, и действия, предпринятые на этом основании, прино сят удовлетворительные результаты. Это не означает, что такие модели не будут трансформированы, например, как часть некоторой более крупной “игры” или при реакции, несоответствующей их замыслу.

Благодаря функциям, которые несут трансформации, можно предположить, что они могут быть изучены. Подразумевались следующие моменты, усиливающие овладение предметом: а) в конечном итоге трансформации улучшают заданные результаты индивидуумов, и б) они представляют базис для действия. Можно предполагать, что последнее усиливается механизмами избежания конфликта, избежанием издержек путем избежания потерь времени и/или обеспечением “определенных ориентаций поведения” (Джонс и Джерард, 1967).

Предположения о том, что процессы трансформации изучаются, поднимают ряд взаимосвязанных вопросов, касающихся анализа и исследования. Для каких возможных заданных моделей что можно и хотелось бы изучить? Знание какого набора тенденций трансформации ожидали бы мы от человека, учитывая вероятное распределение его опыта относительно набора возможных моделей? Как учится человек различать всевозможные модели и соответствующим образом применять всевозможные трансформации? Как предшествующие трансформационные тенденции различных партнеров человека влияют на то, что он изучает? Их тенденции будут воздействовать на его опыт разных подходов к различным моделям. Процесс обучения отнюдь не происходит во взаимодействии с одинаково наивными партнерами. Мы должны учитывать “культурную трансмиссию” тенденций трансформации через опыт, приобретаемый во взаимодействиях. (Мы не касаемся здесь вопросов “прямой” передачи этих тенденций путем этического обучения, пропаганды и т. д.)

Эти трансформационные тенденции представляются взрослым людям в виде социальных и личностных ценностей и в виде правил хорошего и/или успешного поведения. Ценности и правила могут быть общественно направленными, эгоистическими и даже антисоциальными по природе. Можно предположить, что благодаря своей функциональной ценности эти тенденции усваиваются не только как методически полезные процедуры и эмпирические приемы, но также, в связи с широким спектром их достоинств, как ценные качества сами по себе. Одним из путей описания этого процесса является описание в терминах функциональной автономии; эти тенденции приобретают “свою собственную жизнь”, независимость своих исходных для познания условий; например, справедливость становится ценностью, которой служат безотносительно к ее последствиям для самого человека. Действительно, результаты, оцененные в соответствии с критерием справедливости (например, минимизированное различие), могут стать единственно имеющими значение для человека. На них могут основываться варианты выбора без сопоставления их заранее или после совершенного действия с собственным заданным результатом человека.

Однако функциональная автономия редко является абсолютной. Было бы необоснованно предполагать, что тенденции трансформации становятся когда бы то ни было полностью независимыми от их функционального использования. Этому есть несколько причин. Тенденции многочисленны, часто несколько противоречивы и (по крайней мере, теоретически) усваиваются скорее в условных, чем в абсолютных понятиях. Для того, чтобы получить хороший заданный результат, человек не может всегда руководствоваться определенной ценностью, например, такой как справедливость. Он должен поступать в соответствии с условиями, в зависимости от ситуации и от поведения партнера. Действительно, с точки зрения хороших заданных результатов, в некоторых ситуациях требуется нечто противоположное (максимизирующее степень, в которой собственные результаты превосходят результаты партнера). Если мы предположим, что человек знает ряд трансформационных тенденций и их применение, исходя из определенных условий, представляется маловероятным, что какая-либо из них будет применяться, даже в специфических ситуациях, независимо от последствий применения и без определенной готовности к различным последствиям альтернативных трансформаций.

Вообще, как нам кажется, нетрансформированные результаты заданной матрицы в конечном счете влияют на взаимодействие. Их нельзя навсегда и полностью проигнорировать, хотя бы потому, что некоторые из них являются основой для биологического выживания индивида. Это не опровергает того факта, что достаточно социализированный, зрелый в моральном отношении человек может не принимать во внимание свои собственные результаты и действовать в соответствии с чистой моралью и социальными соображениями очень последовательно и в течение длительного периода времени. Однако было бы трудно не поверить, чего он до какой-то степени не учитывает последствия такого поведения для его личного благополучия (т. е. в терминах результатов заданной матрицы). В связи с этим наш анализ показывает, что все функционально ценные трансформации могут содержать в определенной степени (как в предшествующих примерах) личные интересы участника (собственные его результаты). Не существует заданной матрицы, в которой критерий чисто альтруистического выбора для максимизации результатов партнера более выгоден, чем критерий максимизации совместных результатов.

Можно определить основные типы моделей матриц систематически. Также можно проанализировать влияния на различные модели а) набора простых математических действий и б) набора простых последовательностей вариантов выбора поведения. Так, мы можем преобразовать такого рода информацию, как показано на рис. 10, определяя для каждой возможной модели X модели Х₁, Х₂, Х₃ и т. д., которые получаются путем применения, по отдельности или в сочетаниях, к модели X различных математических действий и правил последовательности.

Связь такого логического анализа с моделью источников эффективной матрицы (рис. 6) очевидна: X соответствует заданной матрице, а модель X₁ — эффективной. Математические действия и правила последовательности соответствуют двум важным аспектам процесса трансформации — трансформациям результата и трансформациям последовательности.

Для обеспечения этого анализа необходимо прежде всего внимательно изучить свойства самих матриц. Математически влияния математических действий и правил последовательности систематическим образом зависят от исходной модели. Также и “необходимость” в трансформации и “успех” любой данной трансформации зависят от определенных свойств, присущих матрицам (заданной и эффективной). Наконец, анализ модели заданной матрицы выдвигает ряд специфических вопросов, касающихся ее источников. Это - некоторые из тем, которые будут рассматриваться в последующих частях книги.