РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
X-XX ВЕКОВ

Судебная реформа
Том 8

Устав о наказаниях,
налагаемых мировыми судьями

ВВЕДЕНИЕ

Среди документов судебной реформы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, занимает особое место. Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание, то четвертый, регулирующий материальные правоотношения, стоит особняком, не вписывается в довольно стройную и логически завершенную триаду.

Наименее исследованный, Устав подвергся наиболее ожесточенной критике специалистов, в основном практиков, деятелей мировой юстиции. Этот — из четырех самый маленький по объему (он составляет менее 6% общего объема судебных уставов) — закон некоторые его интерпретаторы не удосужились, видимо, даже прочесть, — иначе не объяснить утверждения, будто в нем нашли отражение вопросы судоустройства и судопроизводства, связанные с организацией и деятельностью мирового суда. Ошибочность подобного утверждения видна уже при беглом просмотре текста Устава. Однако есть вопросы, ответы на которые не лежат на поверхности. Среди них — вопрос о характере деяний, предусмотренных Уставом. Об этом по-разному пишут исследователи, не было единства в этом и у его составителей.

Вопрос о разграничении преступлений и проступков был поставлен в законотворческой идеологии и практике Российской империи еще в XVIII веке. Екатерина II в первом Дополнении к большому Наказу Уложенной комиссии 1767 года высказала заимствованную у Монтескье мысль о том, что «не надобно смешивать великого нарушения законов с простым нарушением установленного благочиния: сих вещей в одном ряду ставить не должно». В первом случае суд определяет наказание на основе законов, во втором — полиция осуществляет исправление, руководствуясь уставами. Эта идея нашла воплощение в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 года, согласно которому лица, совершившие значительные правонарушения, направлялись в суд для определения им меры наказания, а по малозначительным нарушениям окончательное решение принималось в полиции. Здесь уже намечается практическое разграничение преступлений и проступков. Не случайно дореволюционные полицеисты последние две главы Устава благочиния называли полицейским карательным кодексом.

Составленный во II отделении собственной его императорского величеста канцелярии под руководством М. М. Сперанского проект Положения о С.-Петербургской полиции включал особую часть «О суде полицейском», в которой Предусматривалась ответственность за «маловажные преступления и проступки против благочиния». Однако Государственный совет, которому был представлен проект, не утвердил эту часть Положения, признав, что такой вопрос должен решаться при общем пересмотре уголовных законов.

Ко времени проведения общей кодификации русского уголовного права, во второй четверти XIX века, европейская практика накопила довольно большой опыт составления уголовных кодексов. Этот опыт изучался русскими кодификаторами. Так, был изучен образцовый для буржуазного общества Уголовный кодекс Франции 1810 года, в котором преступные деяния подразделяются на преступления, проступки и полицейские нарушения. Преступления и проступки в тексте кодекса не разграничивались и различались только по виду и степени наказаний. Полицейские нарушения были выделены в отдельную (четвертую) книгу.

В императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. преступления были разделены на три степени также по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени виновный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй — ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей — легкому телесному наказанию с обращением на прежнее место жительства или содержанием в смирительных и работных домах. В последующем законодательстве такое разграничение встречается лишь однажды — в указе 14 февраля 1824г.

Общепринятое для российского законодательства того времени деление преступлений на уголовные и на маловажные и проступки было зафиксировано в первом издании Свода уголовных законов, в ст. 1 которого дается общее понятие преступления как всякого деяния, запрещенного законом под страхом наказания, а в ст. 2 приводится определение маловажных преступлений и проступков (в отличие от уголовных преступлений) как деяний, запрещенных под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления. В разного рода уставах, содержавшихся в т. XIII, XIV Свода законов, предусматривались многочисленные нарушения, за которые следовали назначаемые полицией наказания.

При подготовке Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года специально и подробно рассматривался вопрос о создании двух самостоятельных кодексов — о преступлениях, подлежащих рассмотрению уголовного суда, и о проступках, которые бы непосредственно и окончательно рассматривались полицейскими органами. Несмотря на то что составители сознавали практическую важность и пользу подобного разделения, вопрос этот положительно решен не был. В едином Уложении разграничение преступлений и проступков, как известно, было проведено по объекту посягательства, а также на противопоставлении уставов и законов, содержащих правила (однако на практике четкой грани между этими нормативно-правовыми актами не проводилось). Последовательное разграничение преступлений и проступков в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года отсутствует. Более того, в Уложение были включены многие правонарушения, предусмотренные разного рода уставами, содержавшими нормы о наказаниях, применяемых полицией. Это обстоятельство, с одной стороны, еще более затуманивало различие между преступлением и проступком, а следовательно, между уголовной и административной ответственностью, но, с другой стороны, вело к освобождению полицейских органов от судебных функций, т. е. к дальнейшему отделению суда от администрации. Именно это соображение и подталкивало к составлению отдельного кодекса маловажных преступлений и проступков.

Еще в 1814 году в записке, представленной графом В. П. Кочубеем на имя Александра 1, ставился вопрос об отделении судебной власти от полицейской учреждением в уездах «мирных» судей, которые бы разбирали споры и тяжбы, руководствуясь в основном совестью и здравым смыслом. На эту записку обратил внимание секретный «комитет 1826 года», созданный для разбора бумаг умершего императора. В 1834 году министр внутренних дел Д. Н. Блудов предлагал для рассмотрения малозначительных преступлений создать специальные полицейские суды, в которых бы рассматривались дела крестьян и городских низов. Позднее, занимаясь подготовкой судебной реформы, Д. Н. Блудов придет к выводу о необходимости создания мировых судов для рассмотрения мелких дел и особого кодекса для них.

В начале 1859 года особая комиссия, состоявшая из членов Государственного совета, рассматривая отчет Министерства внутренних дел за 1857 год, обратила внимание на низкую раскрываемость преступлений, а также на медлительность рассмотрения в судах дел о маловажных преступлениях, по которым из-за необходимости соблюдать все обряды и формы судопроизводства, единого для всех уголовных дел, содержится под стражей длительное время большое число лиц, приговариваемых к «легкому исправительному наказанию». Предварительное содержание под стражей этих лиц было более тяжким наказанием, нежели взыскание, к которому они приговаривались. «Между тем, эти арестанты во время содержания в тюрьме теряют остаток нравственности и обременяют казну бесполезным содержанием своим», — отмечалось в журнале комиссии. Комиссия предлагала выделить маловажные преступления и проступки, рассмотрение которых производилось бы «судебно-полицейским, или сокращенным порядком». Так был дан новый толчок к организации мирового суда и к составлению кодекса незначительных преступлений и проступков, который совпал с подготовкой крестьянской, полицейской, земской и судебной реформ.

В апреле 1859 года мнение комиссии было заслушано в Совете министров под председательством императора. По его указанию предложения комиссии были переданы главноуправляющему II отделением императорской канцелярии графу Блудову, где в то время рассматривался проект нового Устава уголовного судопроизводства.

Одновременно, с марта 1859 года, при Министерстве внутренних дел действовала комиссия по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений. При обсуждении в ней вопроса о способах осуществления принципов отделения судебной власти от исполнительной в октябре 1859 года было замечено, что в приложении к ст. 4133 Губернского учреждения (т. II, ч. 1 Свода законов Российской империи 1857 года) перечислено 55 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, в которых предусматривались наказания за проступки, подведомственные рассмотрению столичных управ благочиния. Ответственность за эти проступки не зависела от сословной принадлежности виновных. Это приложение возбудило мысль о создании Устава о маловажных проступках и стало его основой. В то же время рассматривался проект Устава о сельских гминных судах в Царстве Польском, в ст.ст. 622—813 которого в систематическом порядке зафиксированы «самые маловажные проступки» и наказания за них.

В комиссии было решено выделить из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных те статьи, которые, по ее мнению, относились к собственно проступкам, и из этих статей составить особый устав, которым могли бы руководствоваться мировые судьи. Из Уложения о наказаниях издания 1857 года было извлечено 652 статьи, предусматривавшие маловажные преступления и проступки. Это извлечение 30 апреля 1860 г. было представлено в Государственный совет в качестве 8-го приложения к проекту об уездных учреждениях.

Следующим этапом в разработке Устава, который именовался вначале судебно-полицейским, была подготовка во II отделении императорской канцелярии материалов, составленных как из статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, так и из других нормативно-правовых актов, предусматривавших малозначительные правонарушения. За эти правонарушения следовали незначительные взыскания, их относили к разряду собственно полицейских проступков, требовавших скорого рассмотрения. Материалы, включившие 606 статей, явились основной базой для подготовки кодекса проступков.

Однако завершение подготовки документов о крестьянской реформе отсрочило составление судебных уставов. После отмены крепостного права эта работа возобновилась. В мае 1861 года Александр II обязал II отделение составить «проект Устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям». Но, как уже отмечалось, эта работа в январе 1862 года была передана из II отделения в Государственную канцелярию, где уже велась разработка принципов судоустройства и судопроизводства. В апреле 1862 года записки об основных началах гражданского и уголовного судопроизводства были представлены в Государственный совет, по указанию царя они обсуждались в соединенных департаментах законов и гражданских и духовных дел. В «соображениях», составленных в результате обсуждения основных начал уголовного судопроизводства, предлагалось в ведение мировых судов передать все дела о преступлениях и проступках, которые возбуждаются не иначе как по жалобам частных лиц и могут быть окончены примирением сторон. Предусматривалась также возможность приговаривать лиц, не освобожденных от телесных наказаний, за маловажные преступления к штрафу до 15 рублей. При этом вновь встал вопрос о необходимости составления особого устава о преступлениях, подлежащих ведомству мировых судей, которая мотивировалась тем, что без такого устава будет трудно органам дознания, следствия и суда определять подсудность дел. Особенные затруднения усматривались в том, что подсудность определялась не столько характером и видом преступлений или проступков, сколько предусмотренными за них наказаниями.

Александр II, утвердив Основные положения уголовного судопроизводства, указал главноуправляющему II отделением императорской канцелярии ускорить разработку Устава о преступлениях и проступках, подлежащих ведомству мировых судей. В ст. 19 Основных положений уголовного судопроизводства предусматривалось включить в устав: 1) менее важные преступления и проступки, за которые в законах определены выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания в пределах трехсот рублей, арест до трех месяцев или заменявшие его наказания; 2) дела частного обвинения; 3) кража, мошенничество, лесные порубки, присвоение найденных вещей и другие подобные преступления, совершенные лицами, подлежавшими за эти деяния заключению в рабочем доме.

При разработке Устава во II отделении встал вопрос, нужно ли его делить, подобно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, на общую и особенную части. Имея в виду, что отсутствие общей части может привести к произволу мирового суда и что к тому же единоличные мировые судьи могут не иметь основательного юридического образования, составители решили предпослать уставу, по примеру многих иностранных судебно-полицейских кодексов, общую часть, но не разрабатывать ее так подробно, как в Уложении о наказаниях, поскольку включаемые в Устав проступки в большей части незначительны и не допускают применения к ним правил о покушении, соучастии, умысле и т. п., определенные преимущественно для более тяжких преступлений. В результате было решено ограничить общую часть одной вводной главой, в которой, не вдаваясь в подробности, определить основные правила, относящиеся к преступному деянию и наказанию.

Составленный во II отделении «проект Устава о взысканиях за проступки, подведомственные мировым судьям» состоял из 206 статей, из которых первые 27 относились к общей части, остальные 179—к особенной. В первой статье проекта говорилось о том, что мировые судьи определяют наказания только за те проступки, которые в этом Уставе названы. В объяснительной записке указывалось, что проект составлен на основании Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, частично использован Сельский судебный устав, однако специфика Устава для мировых судей, а также изменившиеся со времени издания Уложения о наказаниях условия, взгляды и потребности заставили авторов проекта отступить от системы и содержания общего уголовного кодекса, «при определении же самих проступков признано нужным означить не все встретившиеся до сих пор уголовные случаи, а по возможности соединить их и подводить под общие правила». Так, справедливо отмечалось, что проект значительно упрощал правила об отмене, увеличении и смягчении наказания.

С конца декабря 1863 года проекты судебных уставов обсуждались в Министерстве юстиции. Проект Устава о взысканиях за проступки, подведомственные мировым судьям, не удостоился значительного внимания. Из замечаний на него выделяются письменные рассуждения князя Шаховского о всесословной подсудности мировых судов и равенстве в определении ими наказаний.

3 марта 1864 г. первые три документа судебной реформы были переданы из комиссии при Государственной канцелярии в Государственный совет, и там уже 4 марта началось их обсуждение, вначале в расширенном составе соединенных департаментов законов и гражданских и духовных дел, а затем — в общем собрании. 11 отделение подготовленный им проект Устава о взысканиях за проступки, подведомых мировым судьям, представило в Государственный совет только 15 мая. Обсудить его в комиссии при Государственной канцелярии, где разрабатывались проекты трех первых законов, для согласования с ними уже не было возможности, и все четыре проекта обсуждались в Государственном совете одновременно. Но если первые проекты, особенно уставов уголовного и гражданского судопроизводства, рассматривались весьма обстоятельно, то этого никак нельзя сказать о проекте Устава о взысканиях. Из более чем 30 заседаний соединенных департаментов ему было уделено внимание только на двух (1 и 9 июля). Да и обсуждение касалось в основном редакционных вопросов, были внесены небольшие коррективы в санкции некоторых статей. Не имел устав и общественного резонанса. Впрочем, как отмечал дореволюционный исследователь, все судебные уставы «были выработаны без прямого участия не только широких слоев народа, но даже просвещенных общественных кругов». Правда, современные авторы отмечают определенное участие общественности в подготовке судебных уставов.

30 сентября Устав о взысканиях был доложен на заседании Государственного совета, где также не подвергся существенным изменениям, а 20 ноября 1864 г. вместе с другими документами судебной реформы утвержден императором как «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями».

Судебными уставами восторгались не только их творцы и вдохновители, но и прогрессивные судебные деятели, отмечавшие их высокое предназначение, считавшие их большим шагом в деле либерализации судебной системы, ее всестороннего совершенствования в соответствии с новыми социально-экономическими условиями в стране. Судебные уставы «были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их перед Россией, жаждавшей правосудия в его действительном значении и проявлении», — писал А. Ф. Кони.

Далеко вперед по сравнению с ранее принятыми уголовными и административными кодифицированными законами ушел и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. «Мировая власть вносит право в такую сферу отношений нашего общества, где не существовало даже и признака права, даже и понятия о возможности права», — это слова поработавшего в мировой юстиции в ее начальный период В. П. Безобразова.

Устав о наказаниях был буржуазным по духу, выгодно отличался по сущности и содержанию от феодального Уложения о наказаниях, а тем более — от старых полицейских уставов. Принятие его обусловило значительную переработку старого уголовного законодательства, в частности, из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных было изъято 652 статьи, в том числе 1-я и 2-я, определявшие преступление и проступок.

Разумеется, Устав не был лишен недостатков, феодальных черт. Так, еще после опубликования Основных положений преобразования судебной части в России в 1862 году Н. П. Огарев .писал: «Для черни есть свои волостные суды, мировые суды — дворянские... Сколько бы мировые суды ни стояли выше правительственного суда исправников, становых и управ благочиния, но все же они — суды розни сословий». Из подсудности мировых судов были изъяты дела, .подведомственные духовным, военным, коммерческим, крестьянским и инородческим судам. Таким образом, многомиллионное крестьянское сословие вынуждено было по весьма значительному- кругу дел судиться в своих волостных судах.

Утвержденный Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, состоит из вводной главы, содержащей общие положения, и последующих 12 глав, в 153 статьях которых в систематическом порядке определяются противоправные деяния и наказания за них. Три главы делятся на отделения, некоторые статьи—на пункты и части. Подлинный текст Устава подписан председательствовавшим в Государственном совете князем П. Гагариным, на первом листе перед заглавием — обычная при утверждении закона надпись императора «Быть по сему», дата утверждения и место — «Царское Село».

Запрещенные Уставом под страхом наказания деяния именуются проступками. Но можно ли говорить о декриминализации большого числа преступлений, ранее предусмотренных Уложением о наказаниях уголовных и исправительных? Тяжесть наказания, следующая за эти «проступки» по Уставу, не позволяет с полным основанием сделать такой вывод. Не случайно эти «проступки» в Уставе называются также «преступными деяниями», привлеченный к ответственности за «проступки» называется «подсудимым», ему выносится «приговор», после чего он становится «осужденным».

Устав изобилует отсылочными и бланкетными нормами. Целые главы определяют наказания за нарушения других уставов (о паспортах, строительного и путей сообщения, пожарного, почтового и телеграфического), при этом часто не указываются конкретные статьи уставов. Это создавало значительные неудобства в пользовании Уставом и на практике приводило нередко («если не в большинстве случаев») к тому, что судьи не давали конкретной юридической квалификации деяния, за которое они определяли наказание. Поэтому в последующем Устав издавался также с приложениями нормативно-правовых актов, упомянутых в нем.

В. П. Безобразов, восторгаясь мировой юстицией и в целом законодательством о судебной реформе, отмечает, что Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, является исключением из сказанного им о судебных уставах, он обработан как будто бы другой рукою, гораздо менее опытной и осмотрительной. Главный недостаток Устава, по его мнению, — слишком слабое развитие отдельных его частей. Некоторые группы преступлений весьма слабо разработаны, другие, в том числе и весьма часто встречавшиеся на практике, не упомянуты вовсе. В качестве примера он приводит статьи о пьянстве, которые всего «чаще приходится применять на практике»: их в Уставе всего две, и они ни в коей мере не отражают многообразия этого явления, его последствий. В процессе применения Устава выявились его многочисленные недоработки. Так, судебные деятели ставили вопрос о более подробной разработке общей главы Устава, в частности относительно решения вопроса о давности исполнения наказания по приговору.

19 октября 1865 г. император утвердил Положение о введении в действие судебных уставов, а Правительствующему сенату было указано ввести уставы «в полном их объеме» в течение 1866 года, в десяти губерниях (Санкт-Петербургской, Московской, Новгородской, Псковской, Владимирской, Калужской, Рязанской, Тверской, Тульской, Ярославской). 17 апреля 1866 г. мировой суд начал действовать в Петербурге, 17 мая — в Москве. Введение мирового суда, а следовательно, и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, на всей территории империи растянулось на 10 лет.

Новые судебные органы были с воодушевлением встречены общественностью, их деятельность вызвала доверие у населения. В мировые суды пошли с жалобами на притеснения и обиды, на мелкие кражи и мошенничество, которые раньше оставались вне поля зрения правоохранительных органов. Уже в 1867 году мировыми судьями было рассмотрено 147 651 уголовное дело, т. е. по 430 дел на одного участкового судью.

В то же время деятельность мировых судов с недоброжелательностью воспринималась администрацией (особенно полицией) во главе с генерал-губернаторами и обер-полицмейстерами, привыкшей к беспредельной власти и произволу. Со стороны административно-полицейских органов и должностных лиц началось давление на мировой суд, развернулась настоящая борьба против судебных уставов, которая протекала в скрытых формах (в Москве) или приобретала размеры грандиозной кампании (как это было в Петербурге). Выдвигались требования об изъятии из подсудности мировых судов полицейских проступков, возобновилось муссирование выдвигавшейся в ходе полицейской реформы 1862 года идеи о создании в столице полицейских судов. Полиция, обязанная по закону оказывать содействие мировым судам, на деле нередко оказывала противодействие им. Гонения на мировой суд, который, по замечанию А. Ф. Кони, при отдельных своих недостатках был «не только местом отправления доступного народу правосудия, но и школою порядочности и уважения к человеческому достоинству», в конечном счете привели к фактическому упразднению его. В 1889 году мировые судьи в уездах были заменены земскими участковыми начальниками, а в большинстве городов — городскими судьями, к которым и перешла подсудность основной массы деяний, предусмотренных Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Часть дел передавалась перестроенным волостным судам, а также уездным членам окружного суда. Оплотом мировой юстиции оставались столичные мировые суды, хотя и ограниченные в компетенции. В 1912 году мировые суды были восстановлены, хотя и не повсеместно, и окончательно ликвидированы в процессе слома государственного аппарата после Великой Октябрьской социалистической революции.

Текст

На подлинном собственною его императорского величества рукою подписано: «Быть по сему»

В Царском Селе, 20 ноября 1 864 года.

УСТАВ О НАКАЗАНИЯХ,
НАЛАГАЕМЫХ МИРОВЫМИ СУДЬЯМИ

Глава первая
Положения общие

1. За проступки, означенные в сем Уставе, мировые судьи определяют на основании изложенных ниже правил следующие наказания:

1. выговоры, замечания и внушения;
2. денежные взыскания не свыше трехсот рублей;
3. арест не свыше трех месяцев и
4. заключение в тюрьме не свыше одного года.

Примечание. Впредь до пересмотра уставов казенных управлений, а также о повинностях и о торговле мировые судьи при определении взысканий за нарушения сих уставов руководствуются Уложением о наказаниях, не выходя из указанных в сей статье пределов предоставленной им власти.

2. К. наказаниям, определяемым по сему Уставу, присоединяется в некоторых, именно означенных, случаях отобрание орудий, употребленных для совершения проступка, или иных принадлежащих виновному вещей.

3. Присужденные к заключению в тюрьме употребляются на работы, установленные для рабочих домов (Уст. сод. под страж., ст. 282—291 и 947—945).

4. Присужденные к аресту занимаются работами лишь по собственному желанию. Они содержатся отдельно от прочих заключенных.

5. Священнослужители и монашествующие, осужденные к аресту или к заключению в тюрьме, отсылаются не в места заключения, а к епархиальному их начальству для исполнения приговора по его распоряжению.

6. В тех местах, где будут учреждены исправительные приюты, несовершеннолетние от десяти до семнадцати лет могут, в замен заключения в тюрьме, быть обращаемы в эти приюты на срок, определяемый мировым судьей, но с тем, чтобы не оставлять их там по достижении восемнадцатилетнего возраста.

7. Присужденные к денежным взысканиям, в случае несостоятельности к уплате оных, подлежат:

1. вместо денежного взыскания не свыше пятнадцати рублей — аресту не свыше трех дней;
2. вместо денежного взыскания свыше пятнадцати и до трехсот рублей — аресту не свыше трех месяцев.

8. Несостоятельные к уплате денежных взысканий крестьяне и мещане могут быть отдаваемы в общественные работы или же в заработки на основании правил, изложенных в статье 188-й Общего положения 19 февраля 1861 года (т. IX, Прод. 1863г.) и в статье 651-й Устава о податях. Несостоятельные лица других сословий отдаются в общественные работы или в заработки лишь в случае собственной их о том просьбы.

9. За проступки, совершенные без намерения, мировым судьям предоставляется делать виновным, смотря по обстоятельствам, выговор, замечание или внушение. Более строгие наказания определяются за ненамеренные проступки только в следующих случаях:

1. когда сим Уставом назначено наказание именно за неосторожность и
2. когда проступок состоит в неисполнении по небрежности какой-либо особенной обязанности, возложенной законом.

10. Проступки не вменяются вовсе в вину, когда они совершены:

1. случайно, не только без намерения, но и без всякой осторожности или небрежности;
2. в малолетстве до десяти лет;
3. в безумии, сумасшествии и припадках болезни, приводящих в умоисступление или в совершенное беспамятство;
4. по принуждению от непреодолимой силы и
5. по необходимой обороне.

11. Несовершеннолетним от десяти до семнадцати лет оказания назначаются в половинном размере. Не достигших четырнадцати лет мировой судья может, не подвергая наказанию, отсылать к родителям, опекунам или родственникам для домашнего исправления.

12. При определении меры наказаний за проступки мировой судья назначает оную по сопровождавшим преступное действие обстоятельствам, уменьшающим или увеличивающим вину. При сем соблюдаются следующие правила:

1. при осуждении виновного к заключению в тюрьме наказание это назначается в пределах высшей и низшей меры, определяемой подлежащими статьями сего Устава;
2. при назначении ареста, когда высший предел этого наказания положен в размере более трех дней, оно не может быть определено в размере трех или менее дней и
3. при наложении денежного взыскания, определенного законом только в одном высшем размере, оно может быть смягчаемо по усмотрению судьи.

13. Обстоятельствами, уменьшающими вину подсудимого, преимущественно признаются:

1. слабоумие и крайнее невежество;
2. сильное раздражение, происшедшее не от вины самого подсудимого;
3. крайность и неимение никаких средств к пропитанию и работе;
4. прежнее безукоризненное поведение;
5. добровольное, до постановления приговора, вознаграждение понесшего вред или убыток и
6. признание и чистосердечное раскаяние.

14. Обстоятельствами, увеличивающими вину подсудимого, преимущественно признаются:

1. обдуманность в действиях виновного;
2. известная степень его образованности и более или менее высокое положение его в обществе;
3. повторение того же или совершение однородного проступка до истечения года после присуждения к наказанию и
4. упорное запирательство и, в особенности, возбуждение подозрения против невинного.

15. При участии двух или более лиц в совершении проступка те из виновных, которые сами его совершили или подговорили к тому других, наказываются строже, нежели их соучастники.

16. В случае совокупности проступков виновный подвергается тому из наказаний, определенных за учиненные проступки, которое мировой судья признает более строгим для виновного. Тюремное заключение признается всегда наказанием более строгим, чем арест или денежное взыскание. Совокупность проступков считается во всяком случае обстоятельством, увеличивающим вину.

Примечание. При совокупности проступков против уставов Казенного управления с другими преступными действиями Соблюдается правило, изложенное в статье 1126-й Устава уголовного судопроизводства.

17. Покушение на проступок, остановленное по собственной воле подсудимого, не подлежит наказанию. 18. Проступки против чести и прав частных лиц, означенные в статьях 84, 103, 130—143 и 145—153-й, подлежат наказанию не иначе как по жалобе потерпевших обиду, вред или убыток или же их супругов, родителей или опекунов вообще тех, которые должны иметь попечение о них.

19. Кража, мошенничество и присвоение чужого имущества между супругами, а также между родителями и детьми подлежат наказанию не иначе как по жалобе потерпевшего убыток лица.

20. Проступки, означенные в статьях 18 и 19-й, не влекут за собой наказания в случае примирения обиженного или потерпевшего убыток с виновным в проступке лицом. 21. Виновные освобождаются от наказания, когда кража, мошенничество и присвоение чужого имущества в течение двух лет, лесоистребление в течение года, а прочие проступки др течение шести месяцев со времени их совершения не сделались известными мировому судье или полиции или когда в течение тех же сроков не было никакого по ним производства. 22. Определенное приговором наказание отменяется:

1. за смертью осужденного и
2. вследствие примирения с обиженным в указанных законом случаях (ст. 20).

23. Содержащиеся, взамен денежных взысканий, под арестом, а равно отданные в общественные работы или в заработки освобождаются, когда внесут часть следующего с них денежного взыскания, соразмерную остающемуся сроку заключения или работ.

24. За причиненные проступком вред или убытки виновные обязаны вознаградить на основании законов гражданских (т.Х.ч.1).

25. В случае несостоятельности присужденного к уплате вознаграждения и к денежному взысканию из имущества его сначала покрывается вознаграждение за вред или убыток и исполняются все бесспорные на виновного требования, а денежное взыскание обращается лишь на остальное за тем имущество его.

26. Когда проступок состоит в неисполнении закона или предписаний действующих в силу закона властей, то виновные, независимо от взысканий, приговариваются к исполнению, по мере возможности, того, что ими упущено.

27. денежные взыскания и деньги, вырученные от продажи отобранных вещей, поступают, за исключением лишь случаев, в сем Уставе именно означенных, в земский по каждой губернии капитал на устройство мест заключения для подвергаемых аресту по приговорам мировых судей.

28. В случае совершения проступков, означенных в статьях 32—37, 46, 62, 87, 111. 122. 128, 129. 135, 136, 139—142, 144 и 167-й, с указанною в них особенно преступною целью или при особо увеличивающих вину обстоятельствах, предусмотренных Уложением о наказаниях, наказание виновным определяется по приговорам общих судебных мест.

Глава вторая
О проступках против порядка управления

29. За неисполнение законных распоряжений, требований или постановлений правительственных и полицейских властей, а равно земских и общественных учреждений, когда сим Уставом не определено за то иного наказания, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

30. За ослушание полицейским или другим стражам, а также волостным и сельским начальникам при отправлении ими должности, когда требования сих лиц были законные, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей. Когда ослушание оказано жандармам или другим полицейским служителям, наряженным для соблюдения порядка при многочисленном стечении народа, то виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

31. За оскорбление полицейских или других стражей, служителей судебных и правительственных мест, а равно полевых и лесных сторожей во время отправления ими должности виновные подвергаются:

1) в случае словесной обиды аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей и 2) в случае обиды действием аресту не свыше трех месяцев. Тем же взысканиям подвергаются виновные в оскорблении должностных лиц волостного и сельского управлений во время отправления ими служебных обязанностей, за исключением, однако, волостных старшин и лиц, занимающих соответственные должности, за оскорбление которых наказание определяется виновным общими судебными местами по Уложению о наказаниях.

32. За истребление или порчу поставленных по распоряжению правительства предостерегательных и межевых знаков или других, служащих для означения границ, когда при том не было корыстной или иной преступной цели (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

33. За порчу или истребление выставленных по распоряжению законных властей гербов, надписей или объявлений, а равно за искажение публичных памятников виновные, если они не имели намерения оказать неуважение властям (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

34. За объявление чего-либо во всеобщее известие без надлежащего разрешения, когда таковое требуется законом, виновные, не имевшие при том другой противозаконной цели (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

Глава третья
О проступках против благочиния, порядка и спокойствия

Отделение первое
О НАРУШЕНИИ БЛАГОЧИНИЯ ВО ВРЕМЯ СВЯЩЕННОСЛУЖЕНИЯ

35. За нарушение благоговения в церкви, часовне или ином молитвенном доме непристойным криком и шумом или неблаговидными поступками, однако без оскорбления святыни (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

36. За нарушение вне молитвенных зданий благочиния во время священнослужения общенародными забавами и увеселениями или какими-либо бесчинствами, препятствующими божественной службе, виновные, когда ими не совершено при том оскорбления святыни (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

Тому же взысканию подвергаются виновные в нарушении порядка при торжественных шествиях или празднествах.

Отделение второе
О НАРУШЕНИИ ПОРЯДКА И СПОКОЙСТВИЯ

37. За распространение ложных слухов, хотя не имеющих политической цели (ст. 28), но возбуждающих беспокойство в умах, а равно за напрасное причинение общей тревоги ударом в набат или иным образом виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

38. За ссоры, драки, кулачный бой или другого рода буйство в публичных местах и вообще за нарушение общественной тишины виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

Если же в этих нарушениях будет участвовать целая толпа людей, которая не разойдется по требованию полиции, то упорствующие подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей;

а если необходимо будет прекратить беспорядок силой, хотя и без употребления оружия, то они подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

39. За нарушение порядка в публичных собраниях или во время общенародных увеселений, театральных представлений и т. п. виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

40. За открытие без надлежащего разрешения, когда таковое требуется законом, общенародных игр, забав или театральных представлений виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей. 41. За открытие трактиров, харчевен, питейных и других сего рода заведений в недозволенное время, а равно за допущение в них недозволенных увеселений, или игр, или же бесчинств и беспорядков виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

42. За появление в публичном месте пьяным до беспамятства

или в безобразном от опьянения виде виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

43. За бесстыдные или соединенные с соблазном для других действия в публичном месте виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

44. За неисполнение распоряжений правительства, относящихся к предупреждению непотребства и пресечению вредных от оного последствий, виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

45. За публичное выставление или распространение явно соблазнительных изделий и изображений виновные, сверх уничтожения сих предметов, подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

46. За устройство запрещенных игр в карты, кости и т.п., однако не в виде игорного дома (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

47. За устройство без надлежащего разрешения публичной лотереи, а равно за недозволенную законом раздачу билетов иностранной лотереи или промессов виновные, сверх отобрания найденных билетов или промессов, подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати процентов со всей суммы, вырученной за проданные билеты или промессы, а если сумма эта неизвестна, то денежному взысканию не свыше двухсот рублей.

48. За хождение без надлежащего дозволения с книгами или образами для сбора на церкви, монастыри и другие богоугодные заведения, когда при том не было мошенничества (ст. 174, п. 2, 175 и 176), виновные, сверх отобрания собранных денег, подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей. Собранные деньги отсылаются в местные богоугодные заведения.

49. За прошение милостыни по лени и привычке к праздности виновные подвергаются:

заключению в тюрьме от двух недель до одного месяца.

50. За прошение милостыни с дерзостью и грубостью или с употреблением обманов виновные подвергаются:

заключению в тюрьме от одного до трех месяцев.

51. За допущение к прошению милостыни детей виновные в том родители или другие лица, обязанные иметь о них попечение, подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

В случае обращения сего проступка в ремесло виновные подвергаются:

заключению в тюрьме от одного до трех месяцев.

Глава четвертая
О проступках против общественного благоустройства

52. За засаривание рек, каналов, источников или колодцев бросанием в них камней, песку и т. п. веществ, от которых не может последовать порчи воды, а равно за неисполнение обязанности чистить колодцы и содержать их в исправности виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

53. За проведение подземных труб от помойных ям, заводов или отхожих мест в городские трубы виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей.

В случае проведения таких труб в реки или каналы виновные подвергаются тому же взысканию вдвое. 54. За неосвещение или неисправное освещение улиц обязанные к тому лица, независимо от уплаты стоимости освещения, подвергаются:

денежному взысканию не свыше одного рубля с каждого фонаря.

55. За несоблюдение правил о чистоте и опрятности на улицах, а равно за допущение бродить по ним скоту там, где это воспрещено, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше одного рубля. 56. За своз мусора, нечистот или палого скота не в назначенное для того место виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше трех рублей с каждого воза или каждой скотины.

57. За охоту, а также рыбную или иную ловлю в запрещенное время, в недозволенных местах, запрещенными способами или без соблюдения предписанных правил, равно как за разорение птичьих гнезд или продажу дичи, добытой в недозволенное время, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

Примечание. Действие сей статьи относительно лова рыбы не распространяется на те местности, для которых постановлены особые по сему предмету правила.

Глава пятая
О нарушениях устава о паспортах

58 За необъявление или неверное показание хозяину или заведывающему домом о перемене жительства в тех местах, где такое объявление установлено, жильцы подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

59. За необъявление полиции в срок о прибывших в дом или выбывших из него хозяева или заведующие домом в тех местах, где установлено объявлять об этом, подвергаются:

денежному взысканию за каждый просроченный день не свыше пятидесяти копеек, но во всяком случае, в общем итоге взыскания, не более пятнадцати рублей.

Виновные в том содержатели гостиниц и тому подобных заведений подвергаются:

денежному взысканию за каждый просроченный день не свыше одного рубля, но во всяком случае не более тридцати рублей.

60. За проживателъство в столицах без адресного билета или с просроченным билетом, а равно без внесения платы на больницу чернорабочих лица, обязанные к тому законом, подвергаются, в пользу городских доходов, независимо от внесения следовавших с них денег:

денежному взысканию не свыше тройного адресного сбора или тройной платы на больницу.

61. За отлучку или проживательство без установленных видов там, где они требуются, или же с видами просроченными или ненадлежащими виновные, независимо от внесения следовавшей с них платы подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати копеек за каждый день, но во всяком случае, в общем итоге взыскания, не более десяти рублей.

Такому же взысканию подвергаются виновные в держании у себя человека без вида на жительство или же с видом просроченным или ненадлежащим.

62. За отлучку за границу без взятия установленного паспорта виновные по возвращении подвергаются, независимо от внесения установленного сбора:

денежному взысканию не свыше тройной за паспорт платы. Это правило не распространяется на те случаи, в которых

виновные могут подлежать более строгому наказанию за преступные действия, совершенные ими прежде отлучки за границу или во время оной (ст. 28).

63. За самовольное оставление места, назначенного для жительства по законному распоряжению надлежащей судебной или правительственной власти, а равно за самовольное возвращение в места, из коих виновные высланы, они подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

Независимо от взыскания виновные возвращаются в места, определенные им для жительства.

64. За укрывательство лиц, обвиняемых перед мировым судьей, а также присужденных к аресту или заключению в тюрьме, виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

Глава шестая
О нарушениях уставов строительного и путей сообщения

65. За постройку или наружную перестройку здания без надлежащего дозволения, когда оно требуется законом, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

66. За нарушение предписанных Уставом строительным технических или других о постройках правил виновные в том подвергаются:

когда нарушены правила, установленные в ограждение личной безопасности, — денежному взысканию не свыше ста рублей, а в прочих случаях — не свыше двадцати пяти рублей.

67. За отступление от правил, постановленных для устройства в городах улиц, площадей, мостовых, мостов на поперечных каналах, тротуаров и канавок, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

68. Сверх означенных в статьях 65—67-й взысканий, виновные обязаны исправить или подвергнуть сломке, в определенный судьею срок, все неправильно ими построенное, если допущенная неисправность будет признана вредною для общественной безопасности или для народного здравия.

69. За неисправное содержание тротуаров, мостков, мостовых и дорог виновные, не приступившие к исправлению и после напоминаний, подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

70. За порчу тротуаров, мостков, мостовых, дорог и шоссе или находящихся на них перил, канав, столбов, дерев и т. п. виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

71. За прогон скота по шоссе там, где это запрещено, или же без соблюдения установленных для того правил виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пяти рублей.

72. За повреждение на дорогах мостов, переправ, плотин, гатей и т. п. виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

73. За препятствование проходу по мосткам и тротуарам или проезду по дорогам и улицам оставлением на них громоздких предметов или иным образом виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пяти рублей.

74. За несоблюдение правил, установленных для езды обозами по шоссе и другим дорогам, виновные в том извозчики подвергаются:

денежному взысканию не свыше тридцати копеек за каждую повозку.

Находящиеся при обозах комиссионеры и приказчики, виновные в допущении этих нарушений, подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

75. За проезд мимо шоссейных застав, а равно за уклонение иным способом от платежа дорожного сбора виновные, независимо от внесения установленной платы, подвергаются:

денежному взысканию не свыше тройного количества против следовавшего или недобранного с них сбора.

76. За переезд, переход или перетаскивание чего-либо череэ железную дорогу в то время, когда это не дозволено, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

77. За нарушение правил, предписанных для судоплавания сплава леса по рекам и каналам, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

78. За выбрасывание балласта на рейде, фарватере или в гавани, в реках или каналах виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей.

В случае повторения сего проступка виновные подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

79. За неисправное исполнение обязанностей по проводу судов виновные в том проводники или лоцманы подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

80. За принятие на себя обязанности провожать судно без явной необходимости или без надлежащего разрешения лица, не имеющие звания проводника или лоцмана, подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

81. За нарушение правил об исправности бечевников, также за повреждение их виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

82. За препятствование ходу судов перекладыванием канатов с одного берега на другой или иным образом виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пяти рублей. 83. За неисполнение обязанности по спуску воды или разведению мостов, а равно за причинение остановки судоходству при проходе судов мимо паромных перевозов виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

84. За притеснение судовщиков при снятии груза с судна, подвергшегося крушению, при съемке судна, занесенного на берег, при добывании судна из неудобного места, при ставке зимовок для караула, а равно за вырывание столбов, поставленных для чалки судов, прибрежные жители подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

85. За препятствование судоходству устройством рыболовных заведений там, где это воспрещено, или без соблюдения установленных для того правил, а также за засорение рыболовами рек и каналов или за порчу их берегов виновные, сверх отобрания употребленных материалов, подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

86. За самовольное изменение направления судоходной реки или за остановку ее течения плотинами, а равно за ослабление оного каналами или другим образом виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

87. За нарушение правил, установленных для плавания речных пароходов, управляющие сими последними, когда неисправность их не имела последствием смертного случая (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

Глава седьмая
О нарушениях Устава пожарного

88. За устройство печей, каминов, дымовых труб и т. п. без соблюдения правил, установленных для предохранения от пожаров, печники или распоряжавшиеся работами подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

89. За несоблюдение предписанных Уставом пожарным Правил о чистке дымовых труб виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

90. За выделывание или складывание удобовоспламеняющихся веществ в опасных от огня местах или без надлежащей осторожности, а равно за продажу фейерверков без надлежащего разрешения и за сожигание их или иллюминаций без соблюдения установленных правил виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

91. За несоблюдение установленных правил осторожности при обращении с огнем в жилых местах, за курение табаку на сеновалах, чердаках и т. п., а равно за неимение сосудов с водой или огнегасительных снарядов в тех случаях, когда это предписано, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

92. За курение табаку на улицах и площадях там, где это воспрещено, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше одного рубля.

93. За ввод судна в гавань прежде выгрузки находящихся на нем уд об о воспламеняющихся веществ, а также за остановку или выгрузку судна, нагруженного такими веществами, в ненадлежащем расстоянии от других судов виновные, если они не были принуждены к тому бурей или другими особенными обстоятельствами, подвергаются:

денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

94. За несоблюдение правил, установленных для осторожности от огня на судах и плотах, за исключением означенных в 93-й статье, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

95. За нарушение правил предосторожности от огня вне жилых мест, а именно:

а) за раскладывание огня или неосторожное обращение огнем в близком расстоянии от лесов, кустарников, стоящего а корне или сжатого хлеба, соломы, сена, огородов, мостов или строений;

б) за оставление огня непотушенным при отбытии с того места, где он был разложен;

в) за выжигание кустарников, травы, кореньев, сучьев и т. п. без соблюдения предписанных правил или в недозволенное время;

г) за сидку смолы или дегтя, жжение угольев и приготовление поташа без соблюдения предписанных предосторожностей или в недозволенное время;

д) за курение в хвойных лесах табаку или сигар и т. п. в жаркую или сухую погоду;

е) за употребление при стреляным в лесу для зарядов пакли или льна и

ж) за оставление овина во время топки без всякого надзора виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

96. За неявку на пожар с надлежащими огнегасительными снарядами в тех городах или селениях, где это установлено, а равно за неявку без уважительных причин по призыву начальства на пожар в лесах или за самовольное оставление места пожара виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

97. За необъявление полиции в надлежащее время о случившемся пожаре обязанные к тому лица подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

98. За совершение проступков, означенных в статьях 88—95-й, когда от сего произошел пожар, виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

Глава восьмая
О нарушениях Уставов почтового и телеграфического

99. За недозволенный провоз на сдаточных лошадях проезжающих по трактам вольных почт виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше тройных прогонов по числу лошадей за все расстояние, которое проезжающие проследовали по линии вольных почт мимо учрежденных на ней станций.

100. За грубое обхождение с проезжающими, а равно за несоблюдение установленных о почтовой езде правил виновные в том почтосодержатели, их доверенные, писари, приказчики, почтари и ямщики или извозчики подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

101. За повреждение по неосторожности принадлежностей телеграфов, от которого может произойти остановка в телеграфических сообщениях, виновные, если о сделанном повреждении не известят немедленно телеграфное начальство, подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

Глава девятая
О проступках против народного здравия

102. За несоблюдение предписанных законом общих мер Предосторожности против распространения прилипчивых и повальных болезней виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

103. За сообщение другим происходящей от непотребства заразительной болезни виновные подвергаются:

аресту не свыше двух месяцев или денежному взысканию не свыше двухсот рублей.

104. За врачевание из корыстных видов, в случае последовавшего от того вреда, виновные, не имеющие права заниматься врачебной практикой, подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

105. За производство оспопрививания без надлежащего дозволения виновные, в случае вредных от того последствий, подвергаются:

денежному взысканию не свыше трех рублей.

106. За приготовление для продажи, а также за продажу без надлежащего разрешения лекарственных веществ и составов, в случае последовавшего от того вреда, виновные, сверх отобрания найденных у них материалов и посуды в пользу места богоугодных заведений, подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей.

107. За погребение мертвых не в назначенных для того местах или без соблюдения установленных правил виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

108. За вырытие без надлежащего разрешения гробов или мертвых тел для перенесения их в другие места виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей.

109. За привоз мертвого тела из-за границы или за провоз оного из одной губернии в другую или же из одного уезда в другой без надлежащего разрешения виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

110. За устройство боен без соблюдения установленных правил, а равно за оставление при бойнях нечистот неубранными виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей,

111. За порчу воды в местах, где ее берут для внутреннего употребления, мочением льна или конопли, сваливанием или выливанием нечистот или же бросанием вредных веществ, когда при том не было умысла нанести вред общественному здравию (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

112. За недонесение о появлении заразы на скоте, а также за непринятие установленных мер предосторожности против заразы скота и скотских падежей виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию нe свыше ста рублей.

113. За прогон скота без установленного осмотра гуртовщики подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

114. За нарушение правила бить скот не иначе как в скотобойнях (там, где они устроены) виновные подвергаются:

аресту не свыше трех дней или денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

115. За приготовление для продажи или за продажу съестных припасов или напитков, вредных для здоровья или испортившихся, а равно за выделку посуды из вредных для здоровья материалов виновные, сверх уничтожения припасов, напитков или посуды, подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

116. За несоблюдение надлежащей опрятности и чистоты при продаже съестных припасов виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей,

Глава десятая
О проступках против личной безопасности

117. За хранение или ношение запрещенного оружия, за стрельбу из огнестрельного или другого опасного оружия в местах, где это запрещено, а равно за хранение пороха более дозволенного количества виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей. Запрещенное оружие и порох, хранимый сверх дозволенного количества, отбираются.

118. За хранение заряженного или другого опасного оружия или же пороха без надлежащей осторожности и за ношение оружия там, где это запрещено, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

119. За несоблюдение надлежащей осторожности при бросании камней или иных твердых предметов, при выкидывании или выливании чего-либо, а также при складывании или возке тяжестей виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

120. За держание диких зверей без соблюдения мер, необходимых для ограждения общественной безопасности, а равно за выпуск их по неосторожности из мест содержания виновные подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

121. За непринятие установленных мер к отвращению опасности, могущей произойти от домашних животных, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

122. За травление человека, без преступного, впрочем, умысла (ст. 28), собакой или другими животными виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

123. За неосмотрительную или непомерно скорую езду в городах и селениях, а также за получение управления лошадьми лицу неспособному или пьяному виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

124. За неприставление подпор к ветхим заборам, а равно за неимение предостерегательных знаков или заборов при производстве построек и других работ или же около колодцев, помойных ям, творил и вообще в тех случаях, когда заборы или предостерегательные знаки необходимы для ограждения личной безопасности, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятнадцати рублей.

125. За выставление без надлежащей осторожности клеток, горшков с цветами и тому подобных вещей на окна, а равно за недостаточное прикрепление вывесок или ставней виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше деляги рублей.

126. За перевоз людей в ветхих или худых лодках и вообще за нарушение правил предосторожности, предписанных для речных перевозов, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

127. За неохранение пьяного, который не мог без очевидной опасности быть предоставлен самому себе, продавцы питейных заведений подвергаются:

денежному взысканию не свыше пяти рублей.

128. За совершение проступков, означенных в статьях 66, 72, 76. 106, 111, 717—119 и 121—127-й, в случае причинения тем кому-либо ран или повреждений в здоровье, когда, однако, от сего не последовало смерти (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

129. За совершение деяния, хотя и не предусмотренного в сем Уставе, но явно неосторожного, в случае причинения тем

кому-либо ран или повреждений в здоровье, когда от сего не последовало смерти (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

Глава одиннадцатая
Об оскорблениях чести, угрозах и насилии

Отделение первое
ОБ ОСКОРБЛЕНИЯХ ЧЕСТИ

130. За нанесение обиды на словах или на письме виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

131. За нанесение обиды на словах или на письме с обдуманным заранее намерением, или в публичном месте, или многолюдном собрании, а равно лицу, хотя и не состоящему с обидчиком в родстве по восходящей линии, но имеющему, по особым к нему отношениям, право и на особое уважение, или же лицу женского пола виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию нe свыше ста рублей.

132. За нанесение обиды на словах или на письме родственнику по восходящей линии виновные подвергаются: аресту не свыше трех месяцев.

133. За нанесение обиды действием лицу, не состоящему с обидчиком в родстве по восходящей линии, если к тому был дан повод самим обиженным, виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

134. За нанесение обиды действием без всякого повода со стороны обиженного виновные подвергаются: аресту не свыше одного месяца.

135. За нанесение обиды действием с обдуманным заранее намерением, или же в публичном месте, или многолюдном собрании, а равно лицу, хотя и не состоящему с обидчиком в родстве по восходящей линии (ст. 28), но имеющему, по особым к нему отношениям, право и на особое уважение, или же лицу женского пола виновные подвергаются: аресту не свыше трех месяцев.

136. За клевету на словах или на письме виновные подвергаются: аресту не свыше двух месяцев.

Если же клеветой оскорблена честь женщины или лица, хотя и не состоящего с виновным в родстве по восходящей линии (ст. 28), но которое, по особым к виновному отношениям, имело право и на особое уважение, то он подвергается: аресту не свыше трех месяцев.

137. За разглашение с намерением оскорбить чью-либо честь сведений, сообщенных втайне или же узнанных вскрытием чужого письма или другим противозаконным образом, виновные подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

138. Означенным в статьях 130—137-й наказаниям виновные не подвергаются: 1 ) когда сам обиженный нанес обидчику равную или более тяжкую обиду и 2) если обиженный будет требовать определенного в законах гражданских бесчестья.

Отделение второе
ОБ УГРОЗАХ И НАСИЛИИ

139. За угрозу причинить кому-либо насильственные действия виновные, не имевшие при том корыстной или другой преступной цели (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше пятнадцати дней или денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

140. За угрозу на словах лишить кого-либо жизни или произвести поджог виновные, не имевшие при том корыстной или иной преступной цели (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

141. За означенную в статье 140-й угрозу, когда она сделана на письме, виновные, не имевшие при этом корыстной или другой преступной цели (ст. 28), подвергаются:

аресту не свыше двух месяцев или денежному взысканию не свыше двухсот рублей.

142. За самоуправство, а равно за употребление насилия, однако без нанесения тяжких побоев, ран или увечья (ст. 28), виновные подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев.

Глава двенадцатая
О проступках против прав семейственных

143. За отказ в доставлении нуждающимся родителям необходимых для жизни пособий дети их, имеющие достаточные к тому средства, подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев.

Сверх того, они обязываются к производству родителям соразмерного с их средствами пособия.

144. За подкинутие или оставление ребенка, однако не в таких местах, где нельзя ожидать, что он будет найден другими (ст. 28), виновные в том родители и вообще лица, обязанные иметь попечение о ребенке, подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев.

Глава тринадцатая
О проступках против чужой собственности

Отделение первое
О САМОВОЛЬНОМ ПОЛЬЗОВАНИИ ЧУЖИМ ИМУЩЕСТВОМ И ПОВРЕЖДЕНИИ ОНОГО

145. За самовольное на чужих землях, но не в виде кражи, срывание плодов или овощей, за собирание ягод или грибов, за повреждение деревьев в садах или срывание садовых цветов, за вырезывание дерна, а равно за добывание песку, глины и т. п. виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

146. За самовольную охоту, рыбную или иную ловлю на чужих землях или в чужих лесах и водах виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

147. За проход или проезд через чужие луга или поля до уборки с них посевов или трав виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

148. За прогон скота через чужие луга или поля, а также за пастьбу скота на чужих землях или в чужом лесу виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

149. За проезд или прогон скота через сады или огороды, а равно через луга, поля, рощи и пастбища, обнесенные оградами или канавками, или же когда о запрещении проезда через них поставлены предостерегательные знаки, виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

150. За своз на чужие земли камней, мусору, палых животных и других нечистот виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

151. За сопротивление при задержании животных (скота или птицы) в случае потравы, а равно за самовольный увод задержанных животных виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше десяти рублей.

152. За повреждение чужих канав, изгородей или чужого движимого имущества виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше двадцати пяти рублей.

Примечание. Независимо от взысканий по статьям 145— 152-й виновные обязаны уплатить владельцу поврежденного имущества вознаграждение, определенное в Положении 18 июля 1862 г. (т. IX, прил. к ст. 31 Пол. о губ. и уездн. по крест, делам учреждениях, Прод. 1863г.).

153. За убой или изувечение чужих животных виновные подвергаются:

аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше ста рублей.

Отделение второе
О ПОХИЩЕНИИ И ПОВРЕЖДЕНИИ ЧУЖОГО ЛЕСА

154. За похищение леса или лесных произведений, уже заготовленных и сложенных, а также из мест складов, устроенных для их хранения, виновные подвергаются:

наказаниям, определенным за кражу (ст. 169—172).

155. За похищение из леса дерев, как стоящих на корню, так буреломных и валежных или частей их, а равно за самовольную порубку в лесах, хотя и без вывоза срубленных дерев, виновные подвергаются, сверх отобрания похищенного или самовольно срубленного леса или уплаты его стоимости:

в первый и во второй раз — денежному взысканию, равному двойной цене похищенного или самовольно срубленного леса; а в третий или более раз — тому же взысканию и заключению в тюрьме от одного до шести месяцев.

Примечание. Не считается повторением похищения или самовольной порубки леса, когда они совершены хотя и не в первый раз, но по истечении двух лет со времени состоявшегося за прежний лесной проступок приговора.

156. Означенные в предшедшей 155-й статье денежные взыскания могут быть увеличены одною половиною: а) когда похищение или порубка произведены в корабельных или заказных рощах и участках; б) когда эти проступки совершены ночью; в) когда похититель или самовольный порубщик употребил какие-либо средства, чтобы не быть опознанным лесною стражей, или на спрос ее отказался объявить свое имя, или выдал себя ложно за другого; г) когда порублены или вырваны с корнем семенные или посаженные деревья; д) когда деревья спилены или когда похищение или порубка учинены несколькими лицами и е) когда порубка или похищение сделаны не по нужде, а из корысти.

157. Не вменяются в вину:

1. мелочные порубки, сделанные проезжающими в лесу для необходимой в пути починки, за исключением лишь дерев посеянных и посаженных, и
2. порубка или собирание валежника и хвороста в казенных лесах, когда на основании Устава лесного действия эти не считаются противозаконными.

158. Определенным за самовольную порубку (ст. 155 и 156) взысканиям и наказаниям подлежат и те:

1. кто будет без надлежащего разрешения расчищать чужие лесные угодья, рассадники или засеянные лесом места;
2. кто будет делать в чужом лесу насечки для добывания смолы или соку, или же обнажать деревья для получения коры, лык и т. п., или другим образом портить растущие деревья;
3. кто при дозволенной рубке казенного леса сделает перерубку против назначенного количества дерев или размеров их по длине или толщине и не объявит о том добровольно, или хотя и объявит, но перерубка окажется более десяти на сто по количеству дерев;
4. кто при дозволенной рубке казенного леса вырубит лес не той породы, как было условлено, или же вырубит мачтовые или другие запрещенные деревья;
5. кто, получив дозволение на добывание в казенных лесах смолы, дегтя, поташа, угольев, лык, мочалы, лубьев или на приготовление ободьев, дуг, оглобель и т. п. лесных изделий, заготовит их более дозволенного и не объявит о том добровольно, или хотя и объявит, но излишек будет превышать десять на сто против дозволенного количества, и
6. кто при сплаве леса или лесных изделий без билета окажется виновным в незаконном их приобретении.

159. За укрывательство или покупку заведомо похищенного или самовольно срубленного другими леса и лесных произведений виновные подвергаются, сверх отобрания леса и лесных произведений или уплаты их стоимости:

в первый и во второй раз — денежному взысканию, равному цене принятого или купленного леса; а в третий или более раз — тому же взысканию и заключению в тюрьме от одного до трех месяцев.

Примечание. В случае совершения означенных в сей статье проступков лесопромышленниками наказание им определяется по приговорам общих судебных мест.

160. За устройство в чужих лесных дачах без надлежащего разрешения смолоугольных печей, кирпичных или иных огнедействующих заводов, а равно за сидку смолы или дегтя, за жжение поташа, угольев или извести также без разрешения виновные, сверх отобрания всех самовольных построек, орудий, материалов и изготовленных уже изделий, подвергаются:

денежному взысканию не свыше ста рублей.

161. За порубку казенного леса или заготовку лесных изделий не в отведенных для того участках виновные, сверх отобрания всего неправильно порубленного или заготовленного и лишения права на рубку или заготовку в отведенном участке, подвергаются:

денежному взысканию, равному цене неправильно вырубленного или заготовленного.

Это взыскание удваивается в случае порубки или заготовки в корабельных или заказных рощах или участках.

162. За сидку смолы или дегтя, а также за жжение поташа, угольев или извести не в отведенных лесным управлением местах виновные, независимо от обязанности разобрать возведенные ими постройки, подвергаются:

денежному взысканию не свыше пятидесяти рублей.

163. За оставление в казенных лесах незаровненных ям по окончании сидки смолы или дегтя или же приготовления поташа, угольев, кирпича или других изделий виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше тройной стоимости работ на заровнение сих ям.

164. За производство при учетной продаже казенного леса распиловки, продажи или недозволенной обделки его в самих лесных дачах виновные подвергаются:

отобранию неправильно проданного, распиленного или обделанного леса.

165. За неимение при сплаве законно приобретенного леса надлежащих билетов виновные в том лесопромышленники подвергаются:

денежному взысканию, равному десяти процентам со стоимости лесных товаров.

Если же билет не представлен за утратой оного, или представлен несвоевременно, или без надлежащей надписи, то виновные подвергаются:

денежному взысканию, равному пяти процентам со стоимости лесных товаров.

166. За непредъявление при сплаве судов судовых билетов, за предъявление билетов, не соответствующих клеймам на судах, а равно за неимение на судах клейм виновные подвергаются:

денежному взысканию вдвое против посаженной или пофутной с судов пошлины (Уст. лесн. ст. 684, 685, 713).

Сему же взысканию подвергаются судохозяева: а) если они не будут иметь особых билетов на лодки и челны, хотя выстроенные ими для судов, но отправленные от них отдельно;

б) если размеры судна, показанные в билете, не согласны с действительностью и в) если суда были перестроены с переменою размера, но о сем не было предъявлено надлежащему начальству для отметки на билетах. При обмере судна не принимается во внимание неточность по длине судна до полувершка, а по ширине—до одного вершка на каждую сажень, по высоте же — одного вершка на каждый аршин.

167. За ослушание или неповиновение, однако без насилия (ст. 28), оказанное лесным чинам или страже, виновные в похищении или самовольной порубке подвергаются, независимо от следующего с них денежного взыскания:

аресту не свыше одного месяца.

168. Денежные взыскания, определяемые на основании статей 755—756-й, равно как отобранные от виновных лес и лесные произведения, а когда они скрыты или употреблены уже в дело, то уплата их стоимости, обращаются в пользу казны или частного владельца, по принадлежности.

Отделение третье
О КРАЖЕ

169. За кражу предмета ценою не свыше трехсот рублей виновные подвергаются:

заключению в тюрьме на время от трех до шести месяцев.

170. Определенное в статье 169-й тюремное заключение может быть увеличено до одного года:

1. когда кража совершена в церкви, часовне или ином молитвенном доме (однако не церковного имущества и без оскорбления святыни), или же на кладбище, или с мертвого, но без разрытия могил;
2. когда кража учинена ночью;
3. когда для совершения кражи виновные влезли в окно, перелезли через стену, забор или иную ограду или же вошли в дом под вымышленным предлогом;
4. когда украдено необходимое для пропитания того, кому оно принадлежало, и виновному это было известно;
5. когда кража учинена по уговору нескольких лиц, однако без составления особой шайки;
6. когда кража совершена в присутственных местах или в многолюдных собраниях;
7. когда кража учинена слугами, работниками, подмастерьями или другими лицами, проживающими у того, чье имущество украдено (однако без уговора и сообщества с другими наведенными для того людьми) и
8. когда кража совершена лицом, уже однажды осужденным за кражу или мошенничество.

171. Следующее виновному по статьям 169 — 170-й наказание может быть уменьшено до половины:

1. если виновный в краже добровольно возвратил украденное хозяину;
2. если кража совершена по крайности и неимению никаких средств к пропитанию и работе и
3. если цена похищенного не превышает пятидесяти копеек.

172. За покушение на кражу, остановленное по не зависевшим от подсудимого обстоятельствам, а равно за участие в краже и за укрывательство похищенного виновные подвергаются наказаниям, определенным за кражу; но мировому судье предоставляется уменьшать это наказание до половины, соображаясь с важностью покушения или участия виновных.

Отделение четвертое
О МОШЕННИЧЕСТВЕ, ОБМАНАХ И ПРИСВОЕНИИ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА

173. За обмер и обвес при продаже, купле или мене товаров или иных вещей, а равно за другие обманы в количестве или качестве товара, или в расчете платежа, или же при размене денег виновные, когда цена похищенного не превышает трехсот рублей, подвергаются:

заключению в тюрьме на время от одного до трех месяцев.

174. Определенному в статье 173-й наказанию подлежат и те:

1. кто подменит вещи, вверенные ему для хранения, переноски, перевозки или иного доставления;
2. кто выманит у кого-либо деньги или вещи через сообщение ложных известий, или под видом выгодных предприятий, мнимых расходов по какому-либо делу, благотворительных приношений, или иным мошенническим образом;
3. кто, получив уплату долга, не возвратит заемное письмо, вексель, расписку или подписанный покупателем счет или не означит на них о получении следовавших денег, с намерением вновь потребовать уплаченное;
4. кто, при полной уплате долга, не возвратит данный в обеспечение займа заклад и
5. кто, не имея на то уполномочия, отдаст в наем или безвозмездное пользование чужое движимое имущество с намерением присвоить себе следующие за наем деньги или извлечь из сего другую противозаконную выгоду.

175. За означенные в статьях 173 и 174-й проступки наказание может быть увеличено до шести месяцев:

1. когда они учинены лицом, уже однажды осужденным за кражу или мошенничество;
2. когда они совершены по уговору нескольких лиц;
3. когда для совершения обмана сделаны были какие-либо особые приготовления;
4. когда виновный по званию своему, или месту, или же по особым к обманутому отношениям, внушал особое к себе доверие;
5. когда обманут малолетний, престарелый, слепой или глухонемой;
6. когда для совершения обмана употреблены суеверные обряды и
7. когда виновный выдавал себя за чьего-либо поверенного или служителя, или присваивал себе ложное имя.

176. Следующее виновному по статьям 173—175-й наказание может быть уменьшено до половины, если означенные в этих статьях проступки сопровождались обстоятельствами, указанными в статье 777-й. В случае покушения на мошенничество или участия в нем соблюдается правило, изложенное в статье 172-й.

177. За присвоение или растрату чужого движимого имущества, вверенного для сохранения, переноски или перевозки или же определенного употребления, виновные, когда цена присвоенного или растраченного не превышает трехсот рублей, подвергаются:

заключению в тюрьме на время от трех месяцев до одного года.

Если же растрата совершена только по легкомыслию и виновные добровольно обязываются вознаградить потерпевшего убыток, то они подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев.

178. За присвоение найденных денег, или вещей, или же найденного в чужой земле клада виновные, когда им известен хозяин найденного, подвергаются:

денежному взысканию не свыше тройной суммы или цены денег или вещей.

За повторение сего проступка, а равно в случае, когда виновным не только был известен хозяин найденного, но притом найденное было от них требовано, или им было известно, что о сей потере объявлено установленным порядком, они могут быть подвергнуты:

заключению в тюрьме от двух недель до шести месяцев.

179. За необъявление установленным порядком в течение трех недель о найденных, не известно кому принадлежащих деньгах или вещах виновные подвергаются:

денежному взысканию не свыше суммы или цены утаенных денег или вещей.

180. За покупку или принятие в заклад заведомо краденого или полученного через обман имущества виновные подвергаются:

аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше трехсот рублей.

Но если означенные в сей статье проступки совершаются в виде ремесла, то виновные подвергаются наказанию как за кражу.

181. Наказание за кражу, мошенничество и присвоение или растрату чужого имущества определяется виновным по приговорам общих судебных мест:

1. когда эти преступные действия совершены дворянами, священнослужителями, монашествующими или почетными гражданами во всех без изъятия случаях и
2. когда они совершены лицами других сословий в третий раз или хотя и в первый или второй, но на сумму свыше трехсот рублей или при обстоятельствах, предусмотренных в статьях 254—262, 263 (ч. 2)—266, 268. 2226—2234. 2240, 2244, 2253 (ч. 2). 2254, 2259, 2262 и 2263 Уложения о наказаниях.

Подписал:
председательствующий в Государственном совете
князь Павел ГАГАРИН

КОММЕНТАРИЙ

Заглавие

В проектах Устава заглавие содержало указание на характер деяний, подведомственных мировым судьям. В окончательной редакции Устава противоправное деяние в заглавии не обозначено вообще, и, как в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, ключевым моментом стало понятие наказания. Хотя из Уложения в Устав перенесены проступки и «маловажные преступления», все деяния в Уставе называются проступками. Определения же этого термина в Уставе нет, исключено оно было впоследствии и из Уложения, где надобность в нем отпала. Если в заглавии Уложения наказания определяются по их характеру и цели, то в Уставе — по органу, их назначавшему. Таким образом, Устав отличается и от Уложения, и от многих других карательных нормативно-правовых актов также тем, что адресован конкретным правоприменительным органам — мировым судам. Судя по заглавию, никакой другой орган не мог при первоначальном определении наказания руководствоваться Уставом.

Глава первая
Положения общие

Статья 1

В статье, по сути, определяется подсудность мировых судей. Текст всех ее пунктов и примечания повторяет дословно положения ст. 33 Устава уголовного судопроизводства. Если в Основных положениях уголовного судопроизводства от 29 сентября 1862 г. подсудность мировых судей определялась разнохарактерно (по мере наказания, по основаниям возбуждения дела, по важности и виду преступного деяния и сословному положению правонарушителя), то в окончательной редакции названных двух судебных уставов введен единый принцип определения подсудности (а следовательно, и принцип отбора норм в особенную часть Устава о наказаниях) — по видам и пределам наказаний.

К перечисленным в Основных положениях видам наказаний, составившим первые три пункта ст. 1 Устава, в последнем присоединено тюремное заключение. Оно было введено в Устав вместо заключения в рабочем доме, которому подлежали лица низших сословий. Творцы Устава стремились показать социальное равенство в его применении, поэтому в статье не содержится изъятий из подсудности мировых судей по социальным признакам, хотя такие изъятия во многих статьях Устава были сохранены, наиболее существенное из них помещено в самый конец Устава (ст. 181). Буржуазные принципы права были приспособлены к феодальным общественным отношениям.

Поскольку по Уставу тюремное заключение предусматривалось за корыстные проступки, за которые мировые судьи могли наказывать, как правило, лиц из непривилегированных сословий, а в силу ст. 3 на приговоренных к тюремному заключению распространялся режим рабочих домов, то фактически заключение в рабочем доме как вид наказания сохранялось, но при унификации мер наказания было сокращено с 3 лет до 1 года. На замене заключения в рабочем доме заключением в тюрьме сказалась, видимо, и повсеместная нехватка рабочих домов. В начале 60-х годов их было по всей России—21 на 1306 человек, причем в них содержались наряду с приговоренными за преступные деяния присланные сельскими обществами и помещиками за недоимки и неугодное сим последним поведение. Не случайно поэтому заключение в рабочем доме применялось редко. Предусмотренное в ст. 3 Устава использование присужденных к тюремному заключению на работе, установленной для рабочих домов, самостоятельным видом наказания («заключение в рабочем доме») считать нельзя. Здесь указывается лишь на один из элементов режима заключения в тюрьме.

В Своде законов Российской империи (в редакции 1857 года) рабочие дома и тюрьмы перечислены наряду с арестантскими ротами, смирительными домами, крепостями и полицейскими помещениями как различные виды исправительно-тюремных учреждений, каждый из которых имел свою цель и предполагал особое устройство. На практике же такого разграничения, как правило, не было. Большая дробность видов мест заключения не привилась и в странах Западной Европы, где такие учреждения были обычно двух видов — исправительные учреждения для тяжких преступников и тюрьмы в собственном смысле слова (там содержались подследственные и приговоренные к заключению на непродолжительный срок).

Содержание в рабочем доме должно было отличаться от тюремного заключения, главным образом, обязательностью работ. С введением в тюрьме обязательного труда различие между двумя формами заключения утрачивается, тюрьма в законодательстве и на практике вытесняет рабочий дом. Имевшиеся рабочие дома предполагалось просто переименовать в тюрьмы, если они были достаточно оборудованы для этого. В 1883 году рабочих и смирительных домов было только три, а в 1884 году они были официально закрыты. В то же время строились новые тюрьмы, переоборудовались под тюрьмы пустующие казенные здания. В начале 80-х годов общее число мест заключения, не считая полицейских арестных помещений, достигло 767.

Предложения сократить предусмотренный Уставом срок тюремного заключения не были приняты, а в 1882 году он был увеличен до полутора лет. Не было принято и предложение о замене тюремного заключения розгами, поскольку в то время происходило ограничение В законодательном порядке применения телесных наказаний.

Примечательно, что Устав вообще не знает телесных наказаний, в то время как таковые хотя и сокращались, но фигурировали в другом законодательстве и применялись на практике еще полвека. В волостных судах, рассматривавших аналогичные деяния, телесные наказания сохранились до 1904 года.

При разработке Устава высказывались мнения о том, что применение различных видов наказаний, вне зависимости от их размера, должно быть различным по тяжести. В частности, тюремное заключение рассматривалось всегда как более тяжелое наказание, нежели другой вид лишения свободы — арест.

Но для этого максимальный срок ареста должен быть меньше минимального срока тюремного заключения, ибо, как было отмечено при обсуждении Устава в Министерстве юстиции «хотя арест и не влечет за собою обязательной работы, едва ли не всякий предпочтет 3-месячному аресту 2-недельное заключение в тюрьме». Предлагалось арест в Уставе сократить до двух месяцев и до двух же месяцев поднять минимальный срок тюремного заключения. Однако это предложение принято не было. В 1906 году срок ареста по Уставу был увеличен до шести месяцев.

Арест широко предусмотрен в Уставе, Предполагалось, что при отсутствии или недостаточности помещений для содержания арестованных они могут содержаться (в соответствии с примечанием к ст. 190 Устава уголовного судопроизводства) под домашним арестом, в тюрьме, на гауптвахтах, в других помещениях, а лица низших сословий — отдаваться на общественные работы.

В проекте Устава уголовного судопроизводства максимальный размер денежного взыскания, к которому могли приговорить мировые судьи, предусматривался в пределах 100 рублей, но по предложению министра юстиции Д. Н. Замятнина он был увеличен Государственным советом до 300 рублей. В Уставе отдается предпочтение русской лексике, поэтому не употребляется немецкое слово «штраф». Однако, как отмечалось в одном из исследований, в комментируемой статье под денежным взысканием следует понимать именно штраф (а не вознаграждение за вред и убытки), который мировыми судьями мог быть взыскан, независимо от наказания, в пределах 500 рублей.

Вид и размер наказаний были главным, но не единственным критерием подсудности мировых судей. Данная статья в большей мере, нежели аналогичная ст. 33 Устава уголовного судопроизводства, обращает внимание на проступок, который должен быть прямо означен в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Комментируемый Устав был основным материальным нормативно-правовым актом, определявшим наказания, подведомственные мировым судьям. Применение наказаний по другим нормативно-правовым актам мировыми судьями должно было согласовываться с Уставом. Так, в примечании к данной статье предусмотрено временное (фактически ставшее постоянным) применение Уложения о наказаниях уголовных и исправительных мировыми судьями при определении ими наказаний за нарушение уставов казенных управлений, о повинностях и торговле. Статья 1 была дополнена в 1872 году примечанием № 2, в котором мировым судьям вменялось рассмотрение дел о нарушениях Устава об акцизе с табака. Правила о наложении взысканий согласовывались с Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Мировой суд, по мнению составителей судебных уставов, был дешевым, оперативным и наиболее демократичным, поэтому на него и предполагалось возложить основную массу дел, подведомственных ранее многим судебным и административно-полицейским органам. Отмечалось, что в странах Западной Европы единоличным судьям подсудны проступки с более низкими санкциями. Так, английский мировой судья мог единолично рассматривать мелкие проступки, за которые следовало максимальное наказание — 14 дней тюрьмы, французский — 5 дней. Высказывались различные мнения о передаче значительной части дел на рассмотрение окружных судов с участием присяжных заседателей или наоборот — волостным судам, ибо гарантии правосудия видели в коллегиальности. Однако в целом подсудность мировых судов имела тенденцию к расширению, а меры наказания, как отмечалось выше, — к увеличению.

Статья 2

В статье говорится о дополнительном наказании. Поскольку было непонятно, что подразумевалось под отобранием иных принадлежащих виновному вещей, то в позднейших изданиях Устава указывались конкретные статьи, которые предусматривали такое отобрание. Отобранию подлежали лотерейные билеты и иные документы, дававшие право на получение выигрыша (промессы), если публичная лотерея была устроена без надлежащего разрешения или противоречила закону (ст. 47); деньги, собранные недозволенным путем на церкви, монастыри и другие богоугодные заведения (ст. 49); лекарственные материалы и посуда для изготовления лекарств, если такое изготовление производилось без надлежащего разрешения для продажи, и от этих лекарств последовал вред (ст. 106); продовольствие, напитки или посуда, которые могли принести вред здоровью (ст. 115); запрещенное оружие и порох сверх дозволенного количества (ст. 117); самовольно срубленный лес и изготовленные из него изделия (ст. ст. 155, 158—161). Отобрание здесь не всегда носит характер конфискации, так как отобранные вещи поступали не обязательно в распоряжение казны, а передавались местным богоугодным заведениям (ст. ст. 49, 106), а лесоматериалы из частных лесов — их владельцам. Определенные вещи могли и уничтожаться. Конфискация как наказание и не предусмотрена в Уставе.

В качестве дополнительного наказания следует рассматривать и запрещение заниматься определенным видом деятельности. Так, в ст. 161 предусмотрено лишение права на рубку леса и заготовку лесных изделий на отведенном участке, если виновный занимался этим и на не отведенных ему участках казенного леса.

Статья 3

Здесь перечислены статьи Устава содержания под стражею, регламентировавшие место, характер и объем работы, а также указано на желательность получения содержащимися в рабочем доме профессии.

Статьи 4—5

Главное отличие ареста от тюремного заключения состоит в том, что приговоренные к аресту могли использоваться на работах лишь по их желанию. Арестованные должны были содержаться не только отдельно от заключенных, как это предусмотрено в статье, но и раздельно, в зависимости от сословной принадлежности. На приговоренных к аресту распространялось действие ст. 56 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, согласно которой лица, освобожденные от телесных наказаний (а именно—дворяне, почетные граждане, чиновники), должны были содержаться в тюрьме, а прочие — в специально отведенных помещениях при полиции. В примечании к ст. 4, принятом в 1871 году, предусматривалось арестованных офицеров, не состоявших на действительной военной службе, содержать на гауптвахте.

В 1866 году императором было утверждено (в качестве временных правил) мнение Государственного совета о помещениях для подвергнутых аресту по приговорам мировых судей. В этом нормативно-правовом акте регламентировалось устройство и содержание арестантских помещений. Таким помещениям следовало быть в полном ведении земских учреждений. В арестантских помещениях должны отдельно содержаться не только мужчины и женщины, взрослые и несовершеннолетние, но и лица «высших» и «низших» сословий. Мещане и крестьяне по их желанию и с разрешения попечителя помещения определялись на общественные работы, плата за которые могла заменяться зачетом — день работы за два дня ареста.

В социальном разграничении приговоренных к лишению свободы еще дальше идет ст. 5. Как и в ст. 97 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, вопрос об исполнении приговоров о тюремном заключении и аресте в отношении священников и монахов решался органами церковного управления. Уголовный кассационный департамент Правительствующего сената в 1870 году вопреки прямому указанию ст. 1029 Устава уголовного судопроизводства положения комментируемой статьи не распространил на церковнослужителей, т. е. дьяконов, псаломщиков, звонарей и др.

Статья 6

В статье отразилось прогрессивное воззрение на детские правонарушения — необходимость перевоспитывать несовершеннолетних правонарушителей в специально созданных для этого условиях. «Тюремное заключение, в тех условиях, в каких оно исполняется над взрослыми, в отношении к ребенку, вступившему на путь порока, очевидно, имело бы последствия — окончательную его порчу и гибель», — отмечалось при составлении судебных уставов. Местными государственными и общественными органами и частными лицами кое-где создавались исправительные приюты для несовершеннолетних. В период разработки и принятия Устава таких приютов было немного, не было, в частности, приюта в Петербурге, поэтому вопрос о них в диспозиции статьи ставится условно. Государство, в лице его центральных органов, не брало на себя расходы по организации и содержанию приютов, хотя и признавало их «богоугодными и общеполезными заведениями».

В правилах об исправительных приютах 1866 года к созданию этих заведений призывались земские и церковные учреждения, общества, а также частные лица. Однако было установлено, что исправительные приюты, независимо от их создателей, учреждаются с разрешения Министерства внутренних дел и состоят в его ведомстве. Для содержания приютов, образованных не за казенный счет, разрешалось устраивать лотереи до 3 тысяч рублей, а также предусматривалось привлекать средства родителей юных правонарушителей. Приютам должны были выделяться земельные участки для работы воспитанников, которых следовало обучать не только грамоте, но и трудовым навыкам. Допускалось сокращение срока содержания в приюте для исправившихся (на одну треть), а также предусматривалось возвращение обратно в приют тех досрочно освободившихся, которые замечались в дурном поведении. Выпущенные из приюта должны были в течение «определенного срока» находиться под покровительством приюта.

Статьи 7—8

В большинстве статей Устава арест и денежное взыскание соседствуют в качестве альтернативы. Такая альтернативная санкция рассчитана на различия в имущественном состоянии подсудимых. Судья, выбирая вид наказания, не всегда мог учесть имущественное положение подсудимого, а следовательно — обеспечить реальное исполнение приговора. Статья 7 давала ему возможность исправить допущенную ошибку. Применяя эту статью, уже в приговоре предусматривали возможность замены денежного взыскания арестом или же позднее выносили специальное определение об этом. Судебная практика, однако, пошла по пути ограничительного толкования ст. 7. Кассационным департаментом Правительствующего сената было указано, что замена вида наказания в порядке ст. 7 допускается лишь в том случае, если в санкции вменяемой статьи предусматривается не только денежное взыскание, но и арест. Так, поскольку за предусмотренное ст. 41 Устава открытие питейного заведения в недозволенное время полагалось исключительно денежное взыскание, то мировой суд не имел законного основания заменять его лишением свободы.

Для богатого человека выгоднее было заплатить штраф .Даже в крупном размере, что было невозможно для большинства людей, дневной заработок которых не превышал, как правило, одного-полутора рублей. В результате замена денежного взыскания арестом была постоянной. Тем не менее за отмену именно этой статьи решительно высказывались некоторые юристы. Причина такого неприятия заключалась в несоразмерности установленных статьей суммы денежного взыскания и срока ареста. Для сравнения укажем, что Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года также предусматривалась возможность замены в отношении несостоятельных лиц штрафа тюремным заключением, однако соотношение суммы штрафа и срока пребывания в тюрьме было более реальным: за первые 20 рублей штрафа — по одному дню заключения с каждых 50 копеек, с части штрафа от 20 до 50 рублей — по дню с каждых 75 копеек, с части штрафа, превышающей 50 рублей, — по дню с каждого рубля. Таким образом, 60-рублевый штраф подлежал замене 90 днями заключения (т. е. 3 месяцами, что равнялось максимальному сроку ареста по Уставу), а 300-рублевый (максимальный размер денежного взыскания по Уставу) — почти годичному заключению (330 дней).

Замена 15-рублевого денежного взыскания тремя днями, а 300-рублевого — тремя месяцами ареста была сориентирована на правонарушителей, имевших незначительный доход. Составители Устава сознавали, что для «простолюдина» отбытие ареста вместо штрафа менее обременительно. Крестьяне порой просились под арест, как на отдых от работы на других. Поэтому в ст. 8 Устава был предусмотрен фактически еще один вид наказания для несостоятельных крестьян и мещан — отдача в общественные работы или на заработки. При замене денежного взыскания отдачей в общественные работы следовало руководствоваться нормами ранее принятых актов. В п. 2 указанной при этом ст. 188 Общего положения о крестьянах от 19 февраля 1861г., в частности, было предусмотрено, что сельское общество может неисправных плательщиков казенных и мирских повинностей (или членов их семьи) отдать в общественные работы или на заработки в том же или соседнем уезде (а в исключительных случаях — и в другой губернии), с тем чтобы заработанные деньги поступали в «мирскую кассу». Срок работы указан не был — видимо, работать следовало до погашения долга. Статья 651 Устава о податях предусматривала аналогичные меры в отношении мещан.

В статье 8, однако, нет императивности — назначать Несостоятельным плательщикам общественные работы было правом, но не обязанностью судьи. В разъяснении отдельных положений статьи уголовным кассационным департаментом Правительствующего сената указывалось, что при ее применении следует руководствоваться видом проступка. Так, считалось, что за нарушение Питейного и других уставов казенного управления судья мог, а по делам о порубках был обязан, применить отдачу в общественные работы. Назначение этого вида наказания мировой судья должен был согласовать с сельским обществом, которое и могло направить на общественные работы.

В ст. 8 со всей определенностью проявилось сохранение сословного неравноправия. Не имея возможности направлять лиц, не принадлежавших к крестьянскому или мещанскому сословиям, на общественные работы без их о том просьбы, мировые судьи должны были в случае недостаточной состоятельности подсудимых из привилегированных сословий подвергать их непродолжительному аресту в соответствии со ст. 7.

Статья 9

В отличие от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, в котором субъективная сторона преступления разработана весьма подробно, Устав вопрос о степени вины и следуемом при этом наказании решает весьма просто. За непреднамеренные проступки мировой судья, по общему правилу, должен был определять меры морального воздействия.

Проступки, требовавшие более строгого наказания, вошли в Устав из полицейских уставов. Было сочтено, что только мер морального воздействия недостаточно за такие проступки (совершаемые, как правило, по неосторожности или небрежности), как неисправное содержание мостовых или бичевника, неосвещение улиц, неимение вида на жительство. Это относилось также к проступкам, предусмотренным ст. 91, 94, 101, 102, 112, 118—120, 126, 129 Устава.

 

Статья 10

В статье предусматриваются случаи невиновного причинения вреда. Уже при подготовке Устава имелось в виду, что п. 3 статьи не распространяется на лиц, находившихся при совершении проступков в бессознательном состоянии по причине опьянения.

Статья 11

Снижение наполовину наказания несовершеннолетнему правонарушителю или освобождение малолетних (от 10 до 14 лет) правонарушителей от наказания с направлением их на перевоспитание родителям или лицам, их заменяющим, не требовало установления факта — совершен ли проступок «с разумением», как это требовалось ст. 150 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

Статья 12

В статье определяется общий порядок назначения трех основных видов наказания, предусмотренных пп. 2—4 ст. 1 Устава. Обязывая мировых судей учитывать при назначении конкретной меры наказания предусмотренные ст. ст. 13 и 14 обстоятельства, смягчающие или отягчающие вину, ст. 12 устанавливает пределы волеизъявления судей, особенно при назначении тюремного заключения и ареста. Предоставление судье возможности самому устанавливать конкретную меру наказания в определенных пределах должно было стимулировать более глубокое изучение им обстоятельств дела и личности правонарушителя. Наибольшая свобода судье давалась при назначении денежного взыскания, минимальный размер которого не ограничивался, если он не был установлен в конкретной статье особенной части. Если же указывался только высший предел денежного взыскания (например, в ст. ст. 29, 30), то судья мог определять совершенно ничтожную сумму. Устав не предусматривал замену тюремного заключения арестом, которые на практике нередко отличались лишь разными сроками изоляции.

Статьи 13—14

Перечень смягчающих и отягчающих обстоятельств, приведенный в статьях, не является исчерпывающим. Применялся он не автоматически, а по усмотрению суда. Обращает на себя внимание п. 2 ст. 14, в котором отягчающим вину обстоятельством признается высокое социальное положение. В данном случае доминирующей причиной такого проявления социального неравноправия была забота о чистоте привилегированных сословий и слоев населения. Также считалось, что образование и высокое положение в обществе являются дополнительным тормозом в совершении правонарушений. Однако даже сравнительно увеличенное наказание для этой категории правонарушителей в процессе исполнения его становилось более мягким.

Статья 15

Статья посвящена соучастию в совершении проступков. Из девяти видов соучастия, предусмотренных Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, в ней зафиксировано только два. Согласно статье, исполнителей и подстрекателей следовало наказывать строже, нежели других соучастников. Помимо этого общего указания в особенной части установлена и более конкретная мера ответственности за соучастие в проступке (ст. 172).

Статья 16

В статье регулируется порядок назначения наказаний при совокупности проступков. По общему правилу, установленному в статье, более строгое наказание поглощает менее строгое. Совокупность проступков в данном случае рассматривалась как отягчающее вину обстоятельство. При совокупности проступков определялась только конечная мера наказания, а не за каждый проступок в отдельности. Если наказание за какой-то из проступков после вынесения приговора отпадало (например, в случае примирения сторон), то судья выносил новый приговор.

Самым строгим наказанием признавалось тюремное заключение. Однако это официальное признание приоритета в строгости оспаривалось фактическим соотношением мер наказания, а также их реальным исполнением, о чем речь шла выше. Статья 1126 Устава уголовного судопроизводства, о которой идет речь в примечании, предусматривала реальное сложение денежных взысканий за преступные деяния против уставов казенного управления и наказаний за иные проступки.

В 1867 году ст. 16 была дополнена 2-м примечанием. В нем к проступкам, исключенным из общего правила при назначении наказания по совокупности с другими, отнесены также разного рода лесонарушения.

Статья 17

В статье говорится о добровольном отказе от завершения проступка. В отличие от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, в котором урегулированы различные проявления отказа от продолжения преступного деяния, здесь не говорится о субъективном отношении правонарушителя к целям и мотивам отказа. По мнению составителей, субъективная сторона отказа и не должна учитываться, а вопрос должен решаться так, как решался в Уложении при отказе по собственной воле. Тем не менее на практике статью толковали ограничительно и при ее применении учитывали субъективный фактор. Поскольку сам проступок, на который происходило покушение, как правило, был незначительным, то не было предусмотрено наказание и за уже совершенное в ходе преступного посягательства 57. В особенной части Устава имеются исключения из общего правила. Они относятся к наиболее тяжелым проступкам (покушение на кражу, мошенничество, незаконные лесные порубки).

Статья 18

По указанным в статье проступкам, имевшим частноправовой характер, судебное преследование могло возбуждаться в защиту детей независимо от их возраста. Супруг мог возбуждать дело без уполномочия со стороны жены. Однако, поскольку в ст. 18 имеется в виду защита частного интереса, заявителями не могли быть начальники в случае причинения вреда их подчиненным. Предусмотренные статьей проступки рассматривались в порядке частного обвинения, суд был не вправе выходить за пределы требований заявителей и представленных сторонами доказательств.

Статья 19

В статье к проступкам, подлежащим рассмотрению в порядке частного обвинения, относятся и значительные по тяжести преступные деяния имущественного характера, если они возникали между супругами и ближайшими родственниками. Это объяснялось и сложностью рассмотрения внутрисемейных отношений, и необходимостью проявить при этом деликатность.

Статья 20

Согласно статье, примирение сторон по делу частного обвинения на любой стадии процесса, в том числе и после вынесения приговора, исключает наказание.

Статья 21

Здесь устанавливаются сроки давности привлечения к ответственности за проступки. Они значительно короче предусмотренных в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, поскольку считалось, что впечатления от малозначительных деяний скорее сглаживаются в памяти людей, по прошествии значительного срока о них труднее собрать доказательства, выяснение фактических обстоятельств по делу требует значительного времени, что в корне противоречит характеру мирового суда, который должен быть скорым.

Сроки давности определяются опасностью проступка и предусмотренным в законе наказанием. Решением уголовного кассационного департамента Правительствующего сената в 1868 году было специально оговорено, что срок давности привлечения к ответственности за нарушение Питейного устава равен 6 месяцам.

Обычно считалось, что срок давности нужно исчислять начиная с момента совершения противоправного деяния, а не с какого-либо перерыва в производстве по делу. Данная статья, по сути дела, предусматривает два давностных срока, один из которых исчислялся с момента происшествия до обнаружения его судом или полицией, другой — со времени приостановления производства по делу (например, из-за неустановления личности правонарушителя) до его возобновления. Промедление в рассмотрении дела не могло служить основанием для применения статьи. Однако в случае промедления при рассмотрении дела частного обвинения, если истек срок, исчисляемый ст. 21 с момента совершения правонарушения, то продолжение производства по делу было возможно только по ходатайству потерпевшего. Предусмотренные статьей сроки давности не распространялись на возмещение материального ущерба.

Статья 22

Смерть обвиняемого влечет не прекращение дела, а лишь отмену наказания. Наложенное за проступок денежное взыскание (например, за некоторые нарушения Питейного устава) могло быть исполнено и после смерти осужденного59. На положениях статьи отразилась недостаточная отработка Устава. Так, в ней повторяется (в п. 2) норма ст. 20 о неисполнении наказания за примирением сторон, но ничего не сказано о неисполнении наказания за давностью проступка (ст.21).

Статья 23

Статья дает возможность осужденным, имущественное положение которых почему-либо может улучшиться (или у которых найдутся богатые заступники), откупиться от дальнейшего пребывания под арестом или на общественных работах, т. е. избежать реального наказания непривычным к труду, но состоятельным правонарушителям.

Статьи 24—25

Ущерб, причиненный проступком, возмещается независимо от исполнения наказания (в том числе если наказание было в виде денежного взыскания), замены денежного взыскания арестом или общественными работами или его неисполнения (за давностью, в результате примирения или из-за смерти осужденного). При решении вопроса о взыскании ущерба суд руководствуется гражданским законодательством.

В ст. 25 говорится о первоочередном удовлетворении материального ущерба. Денежное взыскание как мера наказания производилось из оставшихся после удовлетворения бесспорных требований сумм.

Статья 26

Исполнение наказания не освобождает виновное лицо от обязанностей, невыполнение которых явилось основанием для привлечения к суду. Здесь, в отличие от положений ст. 25, имеются в виду активные положительные действия (например, сломать незаконно построенное или грозящее обвалом строение). О совершении таких действий должно быть указано в приговоре.

Статья 27

Предусмотренное еще Уложением о наказаниях уголовных и исправительных направление денег, полученных в результате исполнения наказания в виде денежного взыскания и продажи конфискованного имущества, на устройство мест заключения конкретизировано применительно к сфере деятельности мирового суда и налагаемых им наказаний. Вместо централизации судебных доходов было установлено создание из них в губерниях земского капитала для устройства тех мест лишения свободы, которые могли использоваться для исполнения приговоров мировых судей. Предложение централизовать, как и раньше, эти средства под предлогом создания единообразных мест заключения не было принято. Средства передавались в распоряжение земских учреждений, в ведении которых и находились арестные помещения для осужденных мировыми судьями. Исключения из правила, содержащегося в статье, предусмотрены ст. ст. 48, 106, 168, дополнением к ст. 60 (1871 г.), обязывающими передавать деньги, полученные от исполнения приговора, местным богоугодным заведениям, больницам, а также в пользу казны или частного капитала.

Статья 28

К компетенции мирового суда относились дела, указанные в перечисленных статьях особенной части Устава, если в них отсутствовали квалифицирующие признаки, наличие которых определяло подсудность окружному суду.

Глава вторая
О проступках против порядка управления

Статьи 29—30

Здесь определяется наказание за неисполнение велений государственных и общественных органов, если такое правонарушение не предусмотрено последующими статьями Устава. В частности, по ст. 29 привлекались к ответственности за превышение установленной цены на хлеб, таксы на перевоз через реку, за содержание мостовой в неисправности, неудаление в безопасное место вопреки требованию полиции горючих материалов. Однако не подлежали наказанию по ст. 29 лица, не исполнявшие решение суда или уклонявшиеся от явки в полицию для объявления об уплате недоимок. Для привлечения к ответственности по этой статье необходимо было, чтобы соответствующие предписания и требования были законными, не выходили за пределы полномочий органа или должностного лица, их выдвинувшего, а также чтобы они были заявлены в надлежащем порядке. Полиция, привыкшая к произволу, нередко требовала наказания лиц, которые не выполняли ее незаконные требования. Так, в известной степени типичным стало дело по обвинению полицией содержателя питейного заведения, который не выполнил один не основанный ни на каких правилах приказ обер-полицмейстера. Мировой судья отказался признать ответчика виновным, чем вызвал бурную негативную реакцию руководства столичной полиции. Полиция не могла примириться с тем, что ее интересы защищаются лишь наряду с интересами других учреждений.

В 1867 году ст. 29 была дополнена частью 2-й, в которой устанавливалась ответственность за неисполнение требований председателя общественного или сословного собрания об удалении постороннего лица или в случае нарушения посторонними лицами порядка в собрании.

Если в ст. 29 имеются в виду достаточно высокие государственные чины, то ст. 30 предусматривает наказание за неподчинение младшему полицейскому персоналу. Так, по ст. 30 был привлечен к ответственности человек, который, будучи задержан за неосторожную езду, отказался следовать в полицию. По этой статье привлекались крестьяне и лица других сословий, которые не исполняли требования волостного правления по соблюдению правил Строительного устава. Как квалифицирующее обстоятельство рассматривалось неповиновение жандармам и полицейским, обеспечивающим порядок в местах массового скопления народа. Если при этом был оскорблен блюститель порядка, то виновные несли ответственность по ст. 31.

Статья 31

Здесь установлено наказание за оскорбление низших должностных лиц государственных учреждений, а также служащих волостного и сельского самоуправления. Дело об оскорблении волостного старшины или лица, его заменявшего, по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных подлежало рассмотрению общими судами. Под действие данной статьи подпадало оскорбление околоточных надзирателей, низших чинов армии, направлявшихся на патрулирование городских улиц, ночных сторожей, надсмотрщиков винокуренных заводов, сельских заседателей и волостных писарей. Вопрос о привлечении к ответственности за оскорбление конкретного должностного лица по ст. 31 решался судом. Для назначения наказания по этой статье требовалось, чтобы оскорбленный находился при исполнении служебных обязанностей и чтобы это было известно оскорбителю.

Статья 32

Привлечение к ответственности по данной статье производилось в случае, если указанные в ней действия совершались без преступной цели, так как истребление пограничных и других знаков с каким-либо злым намерением наказывалось по ст. 1605 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

Статья 32 в 1876 году была дополнена двумя частями, которые предусматривали ответственность за ненамеренное истребление, порчу, снятие или перемещение путевых знаков без объявления о том ближайшему полицейскому, судоходному или портовому начальству или командиру военного судна, а также за повреждение правительственных знаков, установленных для изыскательских работ при прокладке путей сообщения.

Статья 33

Здесь привлечение к ответственности также обусловливалось отсутствием умысла. При наличии умысла деяние квалифицировалось по соответствующей статье Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и дело становилось подсудным общему суду.

Статья 34

Деяния квалифицировались по этой статье также при отсутствии отягчающих вину обстоятельств, заключавшихся в наличии особо оговоренных в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных условий.

Глава третья
О проступках против благочиния, порядка и спокойствия

Отделение первое
О НАРУШЕНИИ БЛАГОЧИНИЯ ВО ВРЕМЯ СВЯЩЕННОСЛУЖЕНИЯ

Статья 35

Сенат указывал, что статья применяется, когда нарушение сопровождалось прерыванием или остановкой богослужения, в случаях появления в церкви во время богослужения в пьяном виде, а также и при нарушении благоговения и не во время литургии. Статья не применялась при нарушении благоговения причетниками в церкви во время богослужения, так как дела подобного рода подлежали рассмотрению духовного начальства.

Статья 36

Под статью подпадало, согласно кассационным решениям Сената, производство торговли до окончания литургии в торжественные дни, за исключением продажи съестного, причем достаточно было открытия лавок и не требовалось для возникновения ответственности производить в них торговлю. Часть 2 статьи применялась при нарушении порядка во время похорон.

Отделение второе
О НАРУШЕНИИ ПОРЯДКА И СПОКОЙСТВИЯ

Статья 37

Статья применялась в тех случаях, когда распространялись слухи, которые могли возбудить беспокойство в умах, а не вообще всякие ложные слухи. Имеются в виду слухи, возбуждающие беспокойство в обществе и касающиеся конкретного лица и оскорбляющие его.

Статья 38

В статье предусмотрено два вида преступных действий — буйство в публичном месте и нарушение общественной тишины. Нарушение общественной тишины могло происходить и не в публичном месте. Суд решал в каждом отдельном случае, была ли нарушена общественная тишина, причем в приговоре он должен был это отметить. Кассационная практика подводила под данную статью и такие действия, как буйство в частной квартире, сопровождавшееся нарушением общественной тишины, игра на шарманке и пение на улице в 2 часа ночи, перебранка и шум, собравшие жильцов дома, ругань на улице неприличными словами и т. д. Статья применялась при буйстве в приемной полицмейстера, в шинке, гостинице, при драке на почтовой станции, участии в драке с посетителями содержателей питейных заведений, бросании камней в окна, нарушении тишины и спокойствия на сельском сходе. Крестьяне, поднявшие шум и брань, а также пьянствовавшие в публичном месте и тем нарушившие общественную тишину и спокойствие лиц других сословий, привлекались к суду по этой статье.

Части 2 и 3 ст. 38 применялись при установлении факта применения полицией силы.

Статья 39

Статья не распространялась на нарушителей порядка в частных клубах. Суд в каждом конкретном случае решал вопрос, был ли нарушен порядок в публичных собраниях, во время общенародных увеселений, театральных представлений и т. п. Кассационная практика Сената считала верным осуждение по данной статье за нарушение порядка в приемной суда, за появление на публичных гуляниях в неприличном виде и совершение поступков, обративших внимание всех гуляющих.

Статья 40

Кассационная практика ориентировала мировых судей на применение этой статьи в случае устройства в кухмистерском заведении вечера с правом входа в него за определенную плату.

Статья 41

На основании полицейских правил в Москве и распоряжения министра внутренних дел в Петербурге, трактиры открывались с 7 часов утра. Указом Сената от 29 ноября 1857 г. запрещалось открытие трактирных заведений во время ярмарки в ростовском кремле. В кассационной практике эта статья применялась при открытии питейных заведений во время крестного хода, литургии, причем в приговоре о несвоевременной продаже вина обязательно должно было быть указано время продажи.

Кассационная практика разъясняла, что под бесчинством следует понимать нарушение благоприличия, благочиния и общественной тишины, а под беспорядками — нарушение положений о трактирных заведениях, полицейских правил о них. Статья 41 применялась за совершение бесчинств и беспорядков в постоялых дворах, гостиницах. Кассационная практика под недозволенными увеселениями и играми понимала допущение в трактирных заведениях музыки, пения, азартных игр, в том числе лото, игры на органе в гостинице без разрешения полицейских властей. Эта статья применялась и при нахождении публичных женщин в питейном доме.

Статья 42

Кассационная практика отмечала, что преступление это совершается неумышленно, что данная статья применяется к появившимся в безобразном от опьянения виде в камере мирового судьи, на улице — выпачканным человеческими испражнениями. Духовные лица за совершение действий предусмотренных данной статьей, привлекались к суду духовному.

Статья 43

Кассационная практика Сената отмечала, что статья не применима к совершению указанных в ней действий в частном доме. В качестве частного, однако, не рассматривается дом старосты при сельском сходе. Статья 43 распространяется также на неприличные телодвижения и исполнение неприличных куплетов на сцене театра, на отправление естественной нужды в городском саду в присутствии публики, купание в открытом месте, сопровождаемое действиями, нарушающими общественные приличия и благопристойность, и т. д.

Статья 44

Слово непотребство объясняется как разврат, гнусное поведение. Статья не определяет наказания за открытие публичных домов. Наказанию по этой статье подлежали публичные женщины, имевшие разрешение на занятие своим промыслом, но не соблюдавшие установленные для них правила, в том числе и об обязательной явке на медицинское освидетельствование. Данная статья применялась и в отношении женщин, не имевших соответствующего разрешения, но привлекались они к ответственности не за неисполнение распоряжений, а за тайный разврат. Кассационная практика предписывала применение статьи за нарушение правил по содержанию домов терпимости, за неисполнение правила о медицинском осмотре публичных женщин и содержание в доме публичной женщины, зараженной сифилисом, за тайное содержание притона публичных женщин, скрывающихся от надзора врачебно-полицейского комитета, за допущение непотребства в номерах гостиницы, в трактирах, за сводничество вообще и в качестве ремесла, за отдачу женщины путем обмана в дом терпимости без ее согласия.

Статья 45

В соответствии с кассационной практикой, эта статья применялась и к показавшим один и тот же экземпляр порнографического издания нескольким лицам.

Статья 46

По ней наказывались лишь устроители азартных игр. Допущение игр в трактирах и им подобных заведениях квалифицировалось по ст. 41. Суд решал вопрос об отнесении игр к разряду запрещенных при рассмотрении конкретного дела.

Статья 47

Промесса — документ, по которому владелец облигации выигрышного займа или лотерейного билета обязуется за определенную плату уступить покупателю промессы выигрыш, если он падет на данную облигацию или лотерейный билет. Согласно кассационной практике, продажа промессов влекла за собой ответственность независимо от того, как действовал виновный — самостоятельно или по поручению других лиц. Продажа билетов польской классной лотереи за пределами Царства Польского квалифицировалась по данной статье.

Статья 48

Санкция за это правонарушение своеобразна: отбираемые деньги поступают именно в местные богоугодные заведения.

Статья 49

Статья в принципе не запрещает нищенство, наказывая лишь трудоспособных нищих.

Статья 50

По этой статье квалифицировалось собирание милостыни и под чужим именем.

Статья 51

В статье устанавливается ответственность родителей и попечителей за привлечение детей к нищенству.

Глава четвертая
О проступках против общественного благоустройства

Статья 52

В первоначальном проекте предусматривалось применять различные наказания за совершение этих проступков в столицах, в других городах и в селениях. При обсуждении проекта в общем присутствии II отделения императорской канцелярии эти различия были отвергнуты, ибо место совершения проступка необязательно свидетельствует о степени опасности деяния.

Статья 53

Статья имеет обратную силу. Домовладельцы, незаконно подсоединившиеся к городским водостокам, обязывались отсоединиться от них. При определении вины в порче воды спуском нечистот не требовалась медицинская экспертиза. Статья применялась при порче воды в реках и каналах при спуске в них нечистот из помойных ям, заводов, отхожих мест. При порче воды от мочения льна, сваливания нечистот и т. д. применялась ст. 111 Устава.

Статья 54

Действие статьи распространяется на частных лиц, на различные общества и подрядчиков, которым, как это имело место в столице, было вверено освещение улиц.

Статья 55

По этой статье привлекались к ответственности домовладельцы, не содержавшие в чистоте дворы своих домов, и при вине нанятых для этой цели работников.

Статья 56

Кассационная практика установила, что данная статья не могла быть применена к лицу, бросившему в овраг палую корову, и что в этом случае должна применяться ст. 112 Устава.

Статья 57

Закон запрещал, между прочим, ловить рыбу способами, препятствующими ее естественному проходу, например на нерест. Следовательно, для применения данной статьи суду нужно было установить, что виновный применял такой способ ловли. В Правилах о наказаниях за нарушение постановлений об общественном хозяйстве уральского казачьего войска содержалось несколько положений о ловле рыбы. Так, в п. 2 говорилось, что за рыболовство в водах, принадлежащих уральскому казачьему войску, в запрещенное время или в недозволенных местах виновные подвергаются тюремному заключению на срок от двух недель до трех месяцев. За допущение к рыбной ловле лиц невойскового сословия в тех случаях, когда это запрещено, с виновных взыскивается по двадцать пять рублей за каждое неправильно допущенное к работе лицо (п.4).

Глава пятая
О нарушениях Устава о паспортах

Статьи 58—59

В городах Риге (с 13 января 1867 г.) и Вильне (с 16 июня 1870г.) полученные от применения ст.ст. 58 и 59 деньги шли на содержание адресного стола. С 21 октября 1868 г. содержатели гостиниц и тому подобных заведений в столицах за необъявление о прибывающих и выбывающих подвергались более высокому денежному взысканию—от одного до пяти рублей за каждый просроченный день, но в общем итоге не более ста пятидесяти рублей.

Статья 60

С 1906 года по этой статье привлекались к ответственности виновные за проживание без внесения установленного больничного сбора в следующих городах: Москве, Одессе, Ростове-на-Дону, Варшаве, Николаеве, Харькове, Кронштадте, Владивостоке, Астрахани, Нахичевани-на-Дону, Батуме, Аккермане, Хабаровске, Благовещенске, Ашхабаде и Мерви. Лица, у которых проживали не уплатившие больничного сбора в вышеперечисленных городах, привлекались к ответственности по ч. 2 ст. 61.

Статья 61

С 1906 года штрафы по данной статье шли на содержание больниц. По этой статье привлекались за недозволенное пребывание вне черты их оседлости евреи. Согласно кассационной практике, по ней отвечал и мастер, принявший к себе ученика от другого мастера без письменного разрешения последнего. Суд решал вопрос об оплате подсудимым паспортного бланка.

Статья 62

Эта статья не применялась к иностранцам, выехавшим за границу без установленного паспорта, так как они имели право свободного выезда из России. Кассационная практика отмечала, что тайный переход границы в пределах Варшавского судебного округа должен квалифицироваться не по ст. 62, а по Уставу таможенному в соответствии с высочайшим указом, данным Сенату 13 сентября 1876 г. Перенос товара в пограничной черте без тайного перехода границы не должен рассматриваться по данной статье. Ответственность по ней могла иметь место лишь за самовольный отъезд за границу и только после возвращения из-за границы.

Статья 63

По этой статье, как и по ст. 61, привлекались евреи за недозволенное пребывание вне черты их оседлости. Отставные нижние чины, не имевшие паспортов и проживавшие по выданным им указам об отставке, не могли привлекаться к ответственности по данной статье. По ней привлекались к ответственности должники, нарушившие подписку о невыезде из места жительства, данную суду на основании правил гражданского судопроизводства. В соответствии с кассационной практикой, лица, укрывавшие нарушителей данной статьи, должны были наказываться не по ней, а по ст.ст. 58—61. Под действие ст. 63 подпадали лица, самовольно оставившие места ссылки и высылки, назначенные им судебными и административными властями, а также лица, отпущенные на определенный срок из арестного дома и своевременно не вернувшиеся, арестанты, содержавшиеся в волостном правлении и совершившие побег без насилия и других отягчающих вину обстоятельств. Эта статья не должна была применяться к лицам, сосланным в Сибирь и другие губернии на житье по судебному приговору, лишившему их к тому же всех прав состояния или всех особенных прав и преимуществ, и совершившим побег.

Статья 64

Статья устанавливает ответственность за укрывательство лиц, осужденных к лишению свободы и привлеченных к мировому суду.

Глава шестая
О нарушениях уставов строительного и путей сообщения

Статья 65

Кассационная практика установила, что для применения данной статьи нужно признание судом подсудимого виновным в постройке или переделке здания без надлежащего дозволения, требуемого законом. План перестройки дома должен быть утвержден строительным отделением губернского правления. Разрешения полиции и плана, составленного помощником архитектора, недостаточно. Вначале действия по устройству без разрешения полиции деревянных передвижных лавок для торга на базарной площади Сенат считал подпадающими под ст. 65, однако позднее по аналогичному делу эти же действия он квалифицировал по ст. 29 и разъяснил, что предшествующие его решения по этому вопросу потеряли значение. Ответственность по данной статье наступала за возведение постройки, не соответствующей плану, утвержденному строительным отделением, даже в том случае, если впоследствии было получено разрешение на сохранение этой постройки. Под действие статьи подпадало и перенесение без надлежащего разрешения передвижной лавки на другое место. Статья применялась и при наружной переделке дома без надлежащего разрешения и без устройства лесов и подмостков для рабочих. Для возведения заборов также требовалось разрешение местного начальства. Статья имела отношение не только к городским постройкам, но и к строениям в селениях государственных крестьян и крестьян, вышедших из крепостной зависимости.

Статья 66

В соответствии с кассационной практикой, суд в приговоре должен был не только присудить обвиняемого к денежному штрафу, но и обязать его снести неправильно построенное или возвести брандмауэр — противопожарную стену, разъединяющую смежные помещения одного здания или два смежных здания. Данная статья имела отношение и к городским, и к сельским постройкам. При рассмотрении дел о нарушении технических правил, предусмотренных Строительным уставом, суд должен руководствоваться ею. В кассационных решениях Сената отмечалось, что по этой статье должны привлекаться к ответственности лица, возводящие постройки, опасные в пожарном отношении. При постройке деревянного здания рядом с каменным прежде обязательно должен быть сделан брандмауэр. Обязанность возведения брандмауэра возлагалась на владельца новой постройки. При отсутствии указания в законе, какой толщины должен быть брандмауэр, этот вопрос решался судом. Под данную статью подпадали виновные в постройке бань и других сооружений по соседству с жилыми строениями и вдали от воды, а также при возведении построек в ненадлежащем месте. Статья применялась в случаях возведения деревянных построек с нарушением 4-саженного расстояния от границ соседнего двора, деревянных пристроек к каменным домам в Москве (после 1856г.), деревянных строений в кварталах города, в которых возводились лишь каменные жилые строения, пристройки обширных жилых деревянных построек к каменному зданию, ремонта и перестройки деревянных зданий там, где это запрещено законом, неправильного возведения строений на маломерных участках. С 8 января 1885 г. штраф был повышен до ста рублей во всех случаях. По статье отвечали виновные, не оштукатурившие каменное здание в С.-Петербурге в течение годичного срока после постройки, не соблюдавшие правила при сооружении мостов, возводящие их без должной прочности, из негодных материалов. В обязанности полиции входило освидетельствование ветхих зданий, угрожающих обвалом. Она была вправе после двухкратного напоминания приступить к сносу этих зданий за счет виновных. В местностях, где были введены судебные уставы, такие действия разрешались лишь по судебному приговору. Статья не распространялась на нарушителей технических правил в промышленных и торговых заведениях. Виновные в нарушении правил предосторожности при работе паровых машин, например, отвечали по ст. 29. При незаконной постройке в доме, принадлежавшем нескольким лицам, штраф по ст. 66 налагался на каждого из них. При переходе дома к другому хозяину ответственность по данной статье лежала на первоначальном владельце. Дела по статье возбуждались, как правило, властями, но на это имели право также мировые судьи и потерпевшие. По ст.ст. 65—68, мировым судьям были подсудны дела, где причиненный вред и убыток не превышали 500 рублей. Дела о нарушении Строительного устава в селениях были подсудны не волостным судам, а мировой юстиции.

Статья 67

Кассационная практика подчеркивала, что обязанность устройства тротуаров существовала лишь для домовладельцев С.-Петербурга и Москвы. Домовладельцы других губернских и уездных городов не подлежали ответственности по этой статье. В городах, где вместо тротуаров были положены мостки из досок, в случае их порчи, угрожающей безопасности прохожих, домовладельцы обязаны были выставить предостерегающие знаки.

Статья 68

В кассационных решениях Сената разъяснялось, что статья применяется, если неправильно построенное будет признано вредным для общественной безопасности или народного здравия или возведенное строение прямо запрещено нормативными актами. В последнем случае суд не касается вопроса об опасности постройки, ибо он предрешен самим запрещением.

Статья использовалась, когда неправильно построенное угрожало безопасности людей. Если нарушались правила, относящиеся к внешнему виду построенного, то применялась ст. 26. В отдельных решениях Сената, в циркуляре министра юстиции от 29 апреля 1870 г. и, наконец, в указе Правительствующего сената от 10 апреля 1874 г. говорилось о нераспространении ст. 21 (о давности) на указанную в ст. 68 обязанность виновных исправить или снести построенное. Эта обязанность сохраняла свою силу, если виновный за давностью освобождался от наказаний по ст.ст. 65 и 66. В случаях, прямо не указанных в законе, мировой суд должен был в целях определения вредности для общественной безопасности и народного здравия возведенных построек назначить экспертизу, а не довольствоваться протоколом, составленным полицией. Срок исправления нарушения определялся судом и исчислялся с момента вступления приговора в законную силу. Статья распространялась как на городские, так и на сельские постройки. Она применялась и к постройкам, произведенным ранее закона, признавшего подобные постройки вредными, притом не только к законченным постройкам, но ко всему неправильно построенному, даже фундаменту здания, если суд признавал его угрожающим безопасности людей. Отсутствие как умысла, так и неосторожности освобождало от наказания по ст. 66, но не освобождало от обязанности сломать построенное. Как опасные в пожарном отношении подлежали сносу по данной статье деревянные галереи при каменных домах, деревянные пристройки при каменных торговых лавках, постройки без брандмауэра, предусмотренного планом, признанные судом опасными в пожарном отношении кузницы, бани и т. п. Подлежали слому подвальные этажи жилых помещений, расположенные ниже тротуаров, в столицах и в местностях, подверженных наводнениям. В соответствии со статьей, построенные ближе 25 сажен от жилых строений гумна и овины должны были быть снесены. При сносе дома, принадлежавшего малолетнему, не требовалось разрешения Сената. При продаже дома во время судебного разбирательства обязанность по сносу дома возлагалась на нового владельца, а штраф взыскивался с прежнего.

Статья 69

Обязанность напоминания лежала на местных полицейских властях. Сенат в своих решениях разъяснял, что домовладельцы, не выполнявшие указаний городских дум об исправлении дорог, находящихся перед их домами, подлежали ответственности по этой статье. По статье привлекались к ответственности собственники земли, так как на их обязанности лежало исправное содержание тротуаров, мостовых, мостков и дорог. Статья применялась к обывателям при неисправном содержании мостовых улиц, а не площадей. Исправление плотин на дорогах являлось обязанностью собственника земли, через которую проходила дорога, независимо от затрат на это и доходов имения. Статья применялась в случаях, когда на зимних дорогах, пролегающих через озера, степи, обширные поля, не ставились вехи. Если рухнул мост при его открытии, то ответственность наступала по ст. 66, а не 69.

Статья 70

Статьи 70, 72 и 73 применялись к виновным в повреждении мостов и дорог, на которые распространялось право общего пользования. Статья применялась лишь за порчу деревьев, а не за их похищение. Не была наказуема запашка одной проселочной дороги при наличии другой.

Статья 71

В статье устанавливается ответственность за прогон скота по шоссе с нарушением установленных правил.

Статья 72

Ответственность по статье наступала лишь при наличии умысла. Виновные в повреждении моста при сплаве леса в случаях несоблюдения правил отвечали по ст. 77, а не 72.

Статья 73

Статьи 72 и 73 применялись тогда, когда право пользования дорогой принадлежало всем, а не отдельному владельцу, построившему ее для собственных надобностей. Под статью подпадали такие действия, препятствующие проезду, как складывание камней, дров на площади или улице.

Статьи 74—75

В статьях устанавливается ответственность за несоблюдение правил при езде обозами и за уклонение от уплаты дорожного сбора.

Статья 76

Право возбуждения дел по статье в мировых судебных учреждениях принадлежало железнодорожной инспекции и правительственному управлению дороги, а не железнодорожной жандармерии, которая должна была сообщать им о нарушениях.

Статьи 77—87

Статьи содержат нормы, направленные на обеспечение безопасности судоходства и сплава леса, а также применяемые при аварии судов. Статья 77 применялась во всех случаях нарушения общих правил судоплавания. Для бечевой тяги судов бурлаками, причала судов, их погрузки и разгрузки, складирования товаров устанавливалось вдоль реки определенное пространство земли, называемое бечевником, которым Пользовались безвозмездно. Всякие ограничения судопромышленниками и их приказчиками использования бечевника другими судопромышленниками подпадали под ст. 77. Правило о том, что при столкновении двух судов не подписавший протокола признавался в соответствии со ст. 39 приложения к ст. 90 Устава путей сообщения виновным, не имело обязательной силы для судебных учреждений. Нарушение противопожарных правил на пароходах наказывалось по ст. 87, а не по ст.ст. 94 или 97.

Глава седьмая
О нарушениях Устава пожарного

Статьи 88—98

Здесь содержатся нормы об ответственности за нарушение противопожарных правил, об ответственности виновных за случившиеся в результате этих нарушений пожары, за явку на пожар без противопожарных средств в тех городах и селениях, где такое требование было установлено, а также за неявку без уважительных причин по призыву начальства на тушение лесных пожаров, за несообщение полиции о случившихся пожарах.

Полиция решала вопрос о том, в каких местах могли находиться склады легко воспламеняющихся веществ. В кассационных решениях Сената разъяснялось, что суд в каждом конкретном случае должен оценивать, какие вещества относятся к легко воспламеняющимся, и определять степень опасности мест их хранения. Устройство оптовых спиртных складов без подведения водопровода в тех местностях, где он существовал, подпадало под действие ст. 90.

Кассационная практика отмечала, что п. «а» ст. 95 должен применяться и при неосторожном обращении с огнем внутри и вблизи нежилых строений, а вопрос о понятии близости решался судом исходя из обстоятельств дела. Эта статья могла быть применена даже в том случае, если огонь разводился при буре в 7 верстах от загоревшегося объекта.

Обязанность сообщить полиции о случившемся пожаре лежала на потерпевших от пожара (ст. 97).

По ст. 97, а не 91, должны квалифицироваться действия, приведшие к возгоранию спирта и потребовавшие применения воды для тушения. Эта статья применялась и тогда, когда пожар был ликвидирован в самом начале. Виновные в пожаре при неосторожном обращении с огнем должны были отвечать по ст.ст. 91 и 98. Небрежная чистка трубы от сажи в арендуемом доме, в результате которой загорелась прилегающая к ней балка, вела к ответственности по ст.ст. 89 и 98. Статья 98 применялась к виновному в случае пожара, возникшего от уничтожения собственного имущества при нарушении соответствующих правил.

Глава восьмая
О нарушениях уставов почтового и телеграфического

Статья 99

Статья направлена против конкуренции со стороны частных возчиков. Для ее применения необходимо было, чтобы частный возчик проехал мимо почтовой станции и передал пассажиров другому частному возчику. С 14 мая 1890г. штрафы по этой статье шли в пользу потерпевшего почтосодержателя.

Статья 100

Под статью подпадали также такие действия, как оставление проезжающих без лошадей, езда с меньшею против установленной скоростью и нарушение других норм, направленных на защиту проезжающих.

Статья 101

Если предыдущая статья обусловлена сохранением старинных средств связи, то данная вызвана к жизни развитием техники, неосторожное повреждение которой в быту могло быть нередким.

Глава девятая
О проступках против народного здравия

Статья 102

Бурный рост капитализма в России размывал привычные К сословные перегородки и возводил в абсолют размеры денежного состояния. Экономический интерес капиталиста диктует потребность в «здоровой» рабочей силе. В результате реформы 1861 года бывшие крепостные вполне определенного помещика становятся объектом «всеобщей заботы». Прогрессирующее увеличение численности городского люда, главным образом за счет неимущего населения, расширение торговых связей, развитие транспорта закономерно обострили санитарно-эпидемиологическую обстановку в империи. Статистика эпидемиологических колебаний первой половины и середины XIX века наглядно свидетельствует об этом. Рельефно и точно истинные мотивы капиталистической озабоченности здоровьем эксплуатируемого (большинства) населения отражены Ф. Энгельсом в работе «К жилищному вопросу»: «Современное естествознание показало, что так называемые «плохие кварталы», в которых скучены рабочие, образуют собой очаги всех тех эпидемий, которые периодически навещают наши города. Холера, тиф и тифозная горячка, оспа и другие опустошительные болезни распространяют свою заразу в загрязненном воздухе и отравленной воде этих рабочих кварталов; там они почти никогда не выводятся, а при подходящих условиях развиваются в повальные эпидемии и выходят тогда за пределы своих очагов в лучше проветриваемые и более здоровые части города, заселенные господами-капиталистами. Господствующий класс капиталистов не может безнаказанно доставлять себе удовольствие обрекать на эпидемические заболевания рабочий класс. Последние оборачиваются против самих капиталистов и ангел смерти свирепствует среди них так же беспощадно, как и среди рабочих.

Как только это было научно установлено, человеколюбивые буржуа воспылали благородным соревнованием в заботах о здоровье своих рабочих. Стали учреждать общества, писать книги, составлять проекты, обсуждать и издавать законы, чтобы искоренить источники все возобновляющихся эпидемий».

Общие меры предосторожности, о которых говорит данная статья, предусматривались, например, Уставом медицинской полиции. Уставом о карантинах. Правилами об общих предохранительных средствах против скотских падежей и пр. Правильное применение мировыми судьями данной статьи предполагало обязательное знание положений Устава врачебного (т. XII Свода законов Российской империи), особенно его V раздела («Об аптеках») книги I, разделов II («Об общих мерах к охранению здравия от повальных болезней») и VII («О мерах предохранения от скотских падежей») книги II.

Состав правонарушения формальный: ответственность не связывалась с обязательным наступлением вреда. Законодатель использовал презумпцию возможности занесения эпидемий из любой соседней местности в результате пренебрежительного отношения к санитарным предписаниям.

Данная статья предусматривает специальный состав по отношению к общей норме о проступках против порядка управления (ст. 29 настоящего Устава).

13 июля 1890 г. введено примечание к статье следующего содержания: «За неисполнение правил санитарного надзора за речным судоходством в неблагополучное по холере время виновных подвергают ответственности по сей (102) статье Устава».

Существенные изменения были внесены в редакцию статьи Законом от 12 мая 1893 года: а) повышена ответственность до 3 месяцев ареста или денежного взыскания до 300 рублей; б) стало наказуемым (ст. 102') недоносительство о появлении прилипчивой или повальной болезни; в) дополнительно оговорено, что общие меры предосторожности могут устанавливаться не только законом, но и местной властью. Например, городская дума составляла обязательные для жителей постановления о порядке содержания и исправности улиц, площадей, мостовых, тротуаров, набережных, пристаней, мостов, гатей, общественных садов, бульваров и других мест общественного пользования, а также сточных труб, каналов, прудов, колодцев, канав и естественных протоков, не исключая и тех, которые находятся на землях, принадлежащих частным лицам, учреждениям и ведомствам (ст. 615 Устава врачебного).

Статья 103

Уголовному преследованию на основании постановлений общих судебных мест (ст. 854 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1864 года) подлежали все дела о распространении заразных заболеваний. К ведению мировых судей на основании данной статьи относились лишь специальные случаи — при передаче здоровому человеку заразной болезни, происходящей именно от непотребства.

В официальных разъяснениях на сей счет стыдливо и со ссылкой на западноевропейский опыт резюмировалось, что непотребство есть необходимое зло и запрещается лишь в том случае, если не согласуется с полицейскими распоряжениями.

В соответствии со ст. 18 настоящего Устава, преследование виновных осуществлялось в порядке частного обвинения.

Статья 104

Для наступления ответственности обязательно наличие 3 признаков в совокупности: а) корыстная цель; б) наступивший вред; в) субъект не относится к частнопрактикующим или состоящим на казенной службе врачам.

Статья запрещает врачебную практику лицам, не имеющим на это права. На ветеринарную практику это правило не распространяется.

Статья 105

Есть основания предполагать, что статья применялась редко. Более важной задачей правительства были пропаганда оспопрививания, обеспечение должного и своевременного масштаба вакцинации, чем наказание за нарушения в этом деле.

Уставом врачебным: а) прививание предохранительной оспы вменялось в обязанность всех штатных медиков; б) учреждались на уровне губернских управлений специальные оспенные комитеты; в) предписывалось обучение азам оспопрививания учеников выпускных классов духовных и народных училищ, повивальных бабок; г) пропаганда предохранительной оспы возлагалась на приходских священников, им рекомендовалась даже демонстрация прихожанам во время богослужения выздоровевших после оспопрививания детей; д) лица, на Добровольных началах обученные искусству вакцинации, освобождались на период оспопрививания от платежа податей и исполнения всяких земских и мирских повинностей, и даже рекрутской; е) за успехи в оспопрививании и пропаганде предохранительной оспы полагались награды (медали), внесение имен отличившихся в публичные ведомости, а иногда и «монарший подарок».

Устав отнес определение тяжести (вредности) последствий правонарушения к ведению мировых судей.

Статья 106

По сообщению Н. С. Таганцева, в период действия настоящего Устава проектировался запрет на всякую продажу вне аптек любых лекарственных веществ. С оглядкой на Европу «где скорее избыток, чем недочет в лицах, получивших специально-медицинское или фармацевтическое образование» и где правительства стали отменять стеснительные правила по продаже лекарств, предложение о полной аптечной монополии принято не было. Решающим основанием ответственности за неорганизованную продажу лекарств был признан наступивший вред.

Статьей предусмотрена специальная конфискация найденных у нарушителей материалов и посуды в пользу местных богоугодных заведений.

Карается не только продажа лекарственных веществ, но и приготовление к ней.

Статья 107

Ответственность установлена за погребение в неположенном месте и без соблюдения специальных правил.

Устав врачебный содержал обязательные к исполнению сведения об устройстве кладбищ, а также непреложное правило о погребении усопших только на отведенных для этого кладбищах городов и селений. Особо оговорены технология захоронения с возложением контроля на кладбищенских священников, а также места погребения иноверцев, самоубийц и арестантов, умерших во время следования по этапу (ст. ст. 696, 707, 710, 712—715).

В процедурном отношении воспрещалось захоронение прежде истечения 3 суток с момента удостоверения в смерти (кроме случаев смерти от инфекционных болезней и летом). В отдельных случаях предписывался обязательный судебно-медицинский осмотр трупа до захоронения (ст.ст. 702—704).

В строгом соответствии с текстом статьи, речь идет об ответственности за нарушение санитарных правил о погребении, а не за несоблюдение христианских обрядов при захоронении.

Статья 108

Заметна редакционная оплошность законодателя — указание на специальную цель погребения в других местах. Закономерно встает вопрос об ответственности за эксгумацию трупов без цели перезахоронения. Н. С. Таганцев сообщает, что этот вопрос обсуждался в высших законодательных кругах, и было постановлено, что разрытие могил с иными побуждениями (кроме мотива перезахоронения) не является предметом разбирательства мировых судей.

Для перезахоронения, даже в случае учреждения нового кладбища, всякий раз требовалось дозволение Министерства внутренних дел (ст.ст. 716—717 Устава врачебного).

Статья 109

Сравнительный анализ ст.ст. 108 и 109 данного Устава свидетельствует о том, что в настоящем случае речь идет транспортировке умерших, еще не преданных земле. Разрешение на транспортировку умерших из-за границы давалось Министерством внутренних дел, внутри страны — генерал-губернатором, губернатором или градоначальником (ст.ст. 718—720 Устава врачебного).

В строгом соответствии с текстом статьи, наказывалась попытка несанкционированного провоза умерших в Россию и не было такого запрета на транспортировку мертвых за границу.

Статья 110

Статьей 629 Устава врачебного предписывалось: «Бойни подлежит строить вне города, не выше оного по течению реки или протока, от мясных рядов особо, и содержать оные в чистоте».

По аналогии к ответственности по данной статье привлекались владельцы псарен (за неисправное содержание).

Статья 111

В редакционном отношении диспозиция статьи страдает традиционным пороком — неосуществимым стремлением описать все способы и обстоятельства правонарушений. На практике это сужает возможности правоприменительных органов либо понуждает их входить в противоречие с законом.

В соответствии с законом от 12 мая 1893 года был изменен текст статьи, расширены пределы ответственности (упомянуто о порче воды, используемой не только для внутреннего потребления людей, но и для водопоя, закон отказывается от исчерпывающего перечня способов порчи водоисточников, применяя формулировку «или иным способом», введена градация ответственности в зависимости от фактически наступивших Последствий).

За порчу водоисточников посредством спуска нечистот И промышленных отходов в городскую сеть водоснабжения, в реки и каналы виновные отвечали по ст. 53 настоящего Устава.

Вопреки действительным интересам народного здравия владельцы предприятий освобождались от ответственности за порчу воды, если действовали в соответствии с надлежащим разрешением и с употреблением традиционных способов работ.

При наличии особо преступной цели (умысла нанести вред общественному здравию) виновный и его деяние, в силу требований ст. 28 настоящего Устава, не подлежали юрисдикции мировых судей, а наказывались по приговорам общих судебных мест.

Статья 112

Наказывалось по статье преступное бездействие в форме недоносительства и непринятия мер против скотских падежей. Упомянутые в законе меры предосторожности оформля лись обычно подзаконными актами («законным постановлением власти»). Таковы, например. Правила об общих предохранительных мерах против скотских падежей, которые в виде приложения к ст. 1265 Устава врачебного были доведены до сведения всех обывателей, ветеринаров и полицейских чинов.

Заслуживает упоминания эволюция закона. Первоначально раздельно (статьями 112, 112(1), 112(2) Устава соответственно) предусматривалась ответственность за недоносительство и непринятие мер против скотских падежей, за несоблюдение мер предосторожности против распространения вредных насекомых и животных, наконец, отдельно — за непринятие мер против филоксеры.

В соответствии с законом 12 мая 1893 г. в одной статье (112) была унифицирована ответственность за пренебрежение мерами предосторожности против заразы домашних животных и распространения вредных насекомых и животных, а в другой (112 ) — за недонесение о вероятности заражения животных, растений и насаждений, статья же 112(2) была упразднена.

Статья 113

Для предупреждения эпизоотий на огромных просторах России регламентировался прогон скота: определялись специальные скотопрогонные тракты и скотопрогонные пункты для осмотра животных (с содержанием для этого за счет владельцев гуртов скота необходимого штата ветеринаров и фельдшеров и со строительством особых загонов для заболевшей скотины).

В новой редакции (по закону 12 мая 1893 г.) уточнялась нормативная основа обязательного осмотра (установленного законом или законным постановлением власти) и вдвое увеличивались размер денежного взыскания и срок ареста.

Статья 114

Оговорка законодателя (о наличности скотобоен) действовала на большей части территории сельской России.

Статья 115

Статья объединяет несколько самостоятельных составов правонарушений: а) приготовление для продажи или б) продажу вредных для здоровья или испортившихся съестных припасов или напитков, в) выделку посуды из вредных для здоровья материалов.

С субъективной стороны проступки характеризуются неосторожностью, предумышленность же, в силу требовании ст. 28 настоящего Устава, исключала производство мировой юстиции.

Субъектами данных правонарушений являлись фактические владельцы торговых или промышленных заведений. Они освобождались от ответственности лишь в случае заключения с приказчиками письменных или словесных договоров о принятии последними ответственности на себя или когда будет доказано, что правонарушения были учинены без ведома и воли хозяина.

Статьей предписывалось обязательное уничтожение обнаруженных и изъятых вредных припасов, напитков, посуды.

Законом 12 мая 1893 г. статья была дополнена указанием на ответственность за хранение в торговом или промышленном помещении съестных припасов или напитков. Однако редакционно это оказалось ущербным, поскольку не была оговорена цель последующей продажи, что породило трудности в практике.

8 апреля 1891 г. глава 9 настоящего Устава была дополнена ст. 115', предусматривавшей ответственность за смешение маргарина, искусственного масла или иных жиров с коровьим маслом. История ее принятия весьма поучительна. Основанием к тому послужила ширящаяся в стране практика фальсификации коровьего масла. В результате смешения даже незначительного количества последнего с маргарином получался продукт, внешним видом своим и даже запахом весьма напоминающий натуральное коровье масло. Расчеты на введение должного торгового контроля были признаны несостоятельными. Даже если бы смешанное (искусственное) масло продавалось бы под своим настоящим названием, трудности точного определения доли составляющих его частей, ожидаемое плутовство торговцев и ущерб народному здравию легко просматривались. Сенатом было предложено следующее объяснение новеллы: несмотря на издержки (отказ от официального приготовления смесей, годных к употреблению в пищу), запрет облегчает санитарный контроль, затрудняет приготовление вредных для здоровья смесей коровьего масла с маргарином.

Чуть позже, законом 12 мая 1893 г., были введены в практику мировой юстиции ст.ст. 1152, 1153, предусматривавшие ответственность за приготовление, хранение или продажу съестных припасов или иного товара с нарушением установленных правил или без наложения специального клейма.

Статья 116

Предполагается, что сами съестные припасы и напитки годны к употреблению. Если же отсутствие чистоты и опрятности сопряжено с негодностью, вредностью для здоровья хотя бы части съестных припасов или напитков, ответственность наступает по ст. 115 настоящего Устава.

Сфера ответственности и круг виновных расширились при изменении редакции статьи по закону 12 мая 1893 г. Стало преследоваться несоблюдение надлежащей чистоты и опрятности не только при продаже съестных припасов или напитков, но и при изготовлении их или хранении в торговых и промышленных заведениях.

Законом от 5 июня 1900 г., параллельно с внесением изменений в раздел IV «Особенные постановления о промышленности фабричной и заводской» Устава о промышленности (т. XI Свода законов Российской империи), настоящая глава была дополнена ст.ст. 116'—1163. В них раздельно регламентировались ответственность за незаконную продажу (ст. 116'), незаконное производство, импортирование, хранение и транспортировку искусственных сладких веществ (ст. 1162), а также использование последних в качестве компонентов для приготовления или продажи съестных припасов (ст. 1163). В любом случае в качестве обязательной меры применялась специальная конфискация предмета правонарушения.

В сопутствующем законодательстве (Устав о промышленности) давалось определение искусственных сладких веществ («химические препараты, могущие служить для подслащивания съестных припасов и напитков, но не имеющие питательных свойств»—ст.27821), формулировался общий запрет на производство и продажу искусственных сладких веществ (ст. 278 ) с отдельным указанием исключений из него, определялись порядок привоза искусственных сладких веществ из-за границы и контрольные функции министерств торговли, промышленности и внутренних дел.

Законом 20 декабря 1911г. «Об установлении порядка производства и продажи искусственных сладких веществ и пользования ими» статьи 116(1)—116(3) были упразднены.

Законом 13 июня 1905 г. была введена в действие ст. 1164, предусматривавшая ответственность за выпуск в торговлю недоброкачественной махорки.

Вопросы производства и реализации табачных изделий в России регламентировались Уставом о табачном сборе (раздел III Свода уставов об акцизных сборах тома V Свода законов Российской империи).

Уставом табачным в жесткой форме предписывалось изготовление махорки лишь на особых фабриках, «исключительно для выделки сего табаку устроенных, или в особых отделениях общих фабрик, не имеющих с другими помещениями их никакого внутреннего сообщения» (ст. 340).

Оговорка законодателя о возможности более сурового наказания виновных по ст. 1164 имеет солидное основание. Глава 11 раздела V «Правила о взысканиях за нарушения постановлений об акцизных сборах» уставов об акцизных сборах содержала 83 статьи об ответственности за всевозможные нарушения, и везде денежные взыскания устанавливались выше, чем в ст. 1164, и даже предусматривались заключение в тюрьму, закрытие фабрики.

Глава десятая
О проступках против личной безопасности

Статьи 117—118

Статьи направлены на ограждение безопасности людей в связи с хранением и использованием оружия.

Статья 119

Кассационные решения Сената указывали на то, что статья должна применяться и тогда, когда обвиняемый лично не участвовал в выбрасывании предметов, а также когда при постройке не принимались предохранительные меры и в результате кирпич или куски дерева падали на улицу и тротуар.

Статьи 120—122

Статьи направлены на защиту безопасности населения от диких и домашних животных. Статья 122 под преступным умыслом имеет в виду, очевидно, умысел на совершение более тяжкого правонарушения. В первоначальном проекте говорилось «за травление человека из шалости».

Статья 123

Кассационная практика отмечала, что для применения статьи не требуется, чтобы был причинен какой-либо вред. Она может быть применена и к едущим в экипаже, если они подстрекали ехать быстрее. К ответственности привлекался управлявший лошадью, а не ее собственник. Хозяин лошади подлежал ответственности только в том случае, если поручал управлению ею не способному к тому лицу или пьяному. Хозяин лошади не отвечал, если кучер без его ведома поручал Управление малолетнему. Неосмотрительная езда по конножелезным дорогам подпадала под эту статью. По статье привлекались хозяева конножелезных дорог за неосторожную езду кондукторов, если они были обязаны лично нанимать кондукторов и не сделали этого. Требование потерпевшего только о возмещении вреда не освобождало виновного от ответственности по ст.ст. 123 и 1282.

Статья 124

Сенат указывал, что статья применяется во всех случаях, когда предостерегательные знаки были необходимы для ограждения безопасности людей, при неисправном содержании мостков около дома, неимении перил на мосту и т. д..

Статьи 125—126

Статьи предусматривают ответственность за разнообразные случаи поставления в опасность человеческой жизни и здоровья.

Статья 127

В соответствии с кассационной практикой, по статье привлекался к имущественной ответственности содержатель питейного заведения при совершении кражи в его заведении у лица, которое дошло до состояния опьянения в его же заведении. Не несли в подобных случаях ответственности содержатели домов терпимости и хозяева любого дома. В случае получения увечья ответственность наступала по ст. 128. Продавцы вина обязаны были при краже возместить потерпевшему убытки, а при увечье — лечить его.

Статья 128

В решениях Сената указывалось, что статья применяется при нанесении ран в результате проступков, перечисленных в ней. При этом причинение увечья должно быть неосторожным. Дела о деяниях, предусмотренных ст.ст. 128 и 129, не подлежали прекращению за примирением сторон.

Статья 129

Кассационная практика требовала, чтобы при применении этой статьи обязательно устанавливалась неосторожность деяния и в приговоре указывались основания признания проступка неосторожным, наличие вредных последствий деяния для здоровья.

Глава одиннадцатая
Об оскорблениях чести, угрозах и насилии

Отделение первое
ОБ ОСКОРБЛЕНИЯХ ЧЕСТИ

Уголовное преследование деяний, перечисленных в данной главе, могло быть возбуждено лишь по жалобе оскорбленного и могло быть в любой момент прекращено примирением сторон.

Статьи 130—132

В этом ряду статей предусматриваются наказания за простое оскорбление (ст. 130) и квалифицированные (ст.ст. 131—132). Квалифицирующими признаками по ст. 131 считаются нанесение обиды с заранее обдуманным намерением, или в публичном месте, или лицу, имевшему право на особое уважение (например, оскорбление прислугою хозяев или оскорбление мирянином священника), а также оскорбление женщины. Защита чести женщины по русскому праву известна со времен появления Устава князя Ярослава Мудрого о церковных судах. В XIX веке она стала осуществляться светскими судами.

Еще более отягчающим вину обстоятельством, согласно ст. 132, рассматривается оскорбление родственников по восходящей линии, т. е. родителей, деда или бабки. Жалобы же детей на оскорбления со стороны родителей не подлежали судебному разбирательству согласно ст. 168 (т. X, ч. 1 Свода законов Российской империи). По тем же законам гражданским дети обязывались «оказывать родителям чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь; служить им на самом деле, отзываться об них с почтением и сносить родительские увещания и исправления терпеливо и без ропота» ¦ (ст. 177). Точно так же не принимались жалобы об оскорблениях супругов. Интересно отметить, что оскорбительными считались не только бранные слова. В частности, в 1870 году Кассационный департамент Сената по делу Стасова признал оскорбительным называние кого-либо «лгуном» .

Статьи 133—135

Статья 133 предусматривает наказание за нанесение обиды действием при смягчающем вину обстоятельстве, ст. 134 — без смягчающих вину обстоятельств и ст. 135 — при отягчающих вину обстоятельствах, аналогичных тем, что перечислены в ст. 131. Данные статьи заменили собой ст.ст. 1784, 2087, 2088, 2090 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.).

Под нанесением обиды действием понимались не только удары, но и другие действия, оскорблявшие чувство стыдливости, нарушавшие правила благопристойности. Так, в решении Кассационного департамента Сената 1871 года по делу Эйландта было признано оскорблением действие «хватание за лицо руками», в решении по делу Орлова — «показ женщине детородного члена», в решении по делу Пущенко — «вымазывание ворот дома дегтем, что признается по обычаям некоторых местностей обвинением живущих в данном доме женщин в непотребстве».

Статья 136

Данная статья предусматривает наказания за клевету простую и квалифицированную (ч. 2). Отягчающими вину обстоятельствами признаются клевета в отношении женщины, а также в отношении лица, имеющего право на особое уважение. Данная статья заменила собой ст.ст. 2096, 2098, 2102 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.). Нанесение обиды (ст. 130—135) и клевета относились к одному роду проступков — оскорблению чести. Но они отличались друг от друга тем, что обида могла быть нанесена лично потерпевшему (оскорбление словом или действием), при этом не затрагивалось его доброе имя. Клевета же была направлена на попрание доброго имени потерпевшего путем распространения ложных слухов, лишавших оклеветанного права на уважение со стороны других лиц. В отличие от нанесения обиды оклеветание одним супругом другого вполне подходило под действие данной статьи. Распространение о семейном человеке ложного слуха, будто он «ходил по улице с непотребными женщинами», также составляло клевету, как указывалось в решении Сената по делу Шпекера в 1873 году.

Статья 137

Данная статья предусматривает наказание за распространение слухов, оскорблявших честь потерпевшего, но не ложных, в отличие от клеветы. Такие дела получили в римском праве название de fama — о репутации, откуда и берет свое начало термин «дефамация». Статья заменила собой ст.ст. 320, 2097, 2098 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.).

Статья 138

Статья предусматривает случаи неприменения наказания по делам об оскорблении чести. Если оскорбленное лицо предъявляло ответчику гражданский иск, то уголовное наказание не применялось; в то же время уголовное дело могло быть обращено в гражданский иск, т. е. законодатель отдавал предпочтение гражданскому разбирательству дел об оскорблениях.

Отделение второе
ОБ УГРОЗАХ И НАСИЛИИ

Статья 139

Данная статья заменила ст.ст. 2114 и 2115 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.). Угроза, обозначенная в этой статье, не считалась ни приготовлением к совершению преступления, ни покушением на него, поэтому наказывалась не по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, а мировыми судьями. К таким угрозам относилось, например, выражение «я тебе рожу побью», как это видно из решения Сената по делу Крашенинникова в 1875 году.

Статьи 140—141

Этими статьями была заменена ст. 2113 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.). Лицо подвергалось наказанию не только за прямую угрозу, но и за косвенную, что видно из решения Сената по делу князя Друцкого-Соколинского (1870г.), который в письме выразил сожаление о том, что не имел в руках оружия для убийства неприятного ему человека.

Статья 142

Статья заменила ст.ст. 312, 2108—2112, 2176 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1857 г.). Для наказуемости самоуправства необходимо, чтобы действия обвиняемого были направлены на восстановление его действительного или предполагаемого права, чтобы они были самовольными, чтобы они были связаны с нарушением прав другого лица и сопряжены с насилием.

В отличие от дел об оскорблениях лица, виновные в делах об угрозах и насилии, не могли быть присуждены к уплате гражданско-правового бесчестья на основании ст. 669 Свода законов гражданских (т. X, ч. 1 Свода законов Российской империи).

Глава двенадцатая
О проступках против прав семейственных

Статья 143

Статья заменила ст. 2165 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Требование закона оказывать родителям материальную помощь отражало взгляд на семью как на социально-экономическую ячейку общества и представляло собой разумную норму.

Статья 144

Статья заменила ст.ст. 2064—2065 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. В решении Сената по делу Агаповой (1871 г.) разъяснялось, что для применения данной статьи необходим факт подкидывания ребенка втайне, но с расчетом, что он будет найден другими людьми и не умрет от стужи.

Глава тринадцатая
О проступках против чужой собственности

Отделение первое
О САМОВОЛЬНОМ ПОЛЬЗОВАНИИ ЧУЖИМ ИМУЩЕСТВОМ И ПОВРЕЖДЕНИИ ОНОГО

Статья 145

Статья дает примерный, не исчерпывающий перечень дельных правонарушений и указывает лишь родовые их признаки и отдельные конкретные разновидности, предоставляя судье большую свободу действий. Практика применяла статью к таким случаям, как, например, самовольное пользование лугом, когда право на временное пользование им отпало; кошение сена на чужой земле, самовольное добывание камня, постановка улья в чужом лесу и т. п.

Под чужой собственностью ст. 145, как и Устав в целом, понимает всякое имущество, которое запретно, т. е. юридически неприкосновенно для субъекта преследуемых проступков. Статья исходит из презумпции добросовестности и законности владения и в этом смысле считает всякую вещь, на любом основании находящуюся у одного лица, чужой для всякого другого лица, если иное не вытекает из закона, договора или других юридических оснований.

Статья 146

Эти проступки объединяются классическим понятием браконьерства, трактуемого как посягательство на права землевладельца. Право собственности на землю порождает право на находящуюся в ее пределах природную фауну. Право на добычу животных производно от права на землю (или на воду).

Самовольными охота или рыбная ловля признаются, если они произведены без достаточного правового основания, т. е. не только без общего (государственного) разрешения, но и прежде всего без согласия собственника угодий. Охота и рыбная ловля понимаются очень широко — не только как результат добычи, но и как сам процесс добычи, ловли, выслеживания, преследования, постановки ловушек, сетей, капканов и т. д., а также даже нахождение в чужих угодьях с орудиями и средствами охоты или рыбной ловли.

Характеристика объективной стороны браконьерства в комментируемых статьях воспринята последующими нормативными актами.

Большое значение практика придавала разграничению браконьерства и сходных с ним правонарушений. Сенат особо подчеркивал отличие браконьерства как проступка против владельческих, пользовательских и сервитутных прав собственника земли и угодий от посягательств на его распорядительные права собственника. Поэтому к браконьерству не относились проступки, подобные тайному похищению выловленной рыбы из чужих снастей, которое рассматривалось как кража, а не пользование чужой вещью.

Статьи 147—150

Для статей характерен взгляд на собственника земли, леса и других угодий как на обладателя не только имущественных правомочий относительно всех лиц, чьи действия на этой земле и в этих угодьях не санкционированы хотя бы самим собственником. «Земля рождает власть» — принцип, типичный для современных Уставу и предшествующих ему источников, проводится в данных и других нормах как средство усиленной охраны интересов помещиков и других землевладельцев в период обострения социальных противоречий.

Правонарушения рассматриваются Уставом как проступки против власти собственника во всей сфере его имущественных правомочий, а вовсе не как само по себе причинение имущественного вреда. Поэтому состав проступка наличествует уже при одном лишь проходе или проезде через чужие луга и поля (ст. 147), при одном лишь прогоне скота через чужие угодья (ст.ст. 148 и 149) даже при отсутствии реального, физического вреда от этого. Указанные правонарушения теория права именует формальными, т. е. юридически значимыми и юридически оконченными уже в момент совершения, независимо от наличия каких-либо последствий. Привлечение к ответственности за самовольную пастьбу скота на чужих землях или в чужом лесу (ст. 148) имело место, главным образом, лишь в отношении крестьян, весьма стесненных в землепользовании реформой 1861 года.

Потравы подлежали разбирательству мировых судей по правилам 25 октября 1865 г. и влекли имущественную ответственность (вознаграждение за вред), т. е. преследовались вдвойне — прежде всего, как пастьба в чужих землях или в чужом лесу (уголовный проступок) и как причиненный пастьбой имущественный вред, причем первое нарушение выступало как более важное самое по себе и как предварительное условие ответственности за второе нарушение.

Статья 151

Норма рассматривает собственника земли, угодий, посевов и т. д. как обладателя власти не только над землей, но и над людьми на этой земле в случае нарушения ими собственнических прав и привилегий. Отношения землевладельца (и управомоченных им лиц) с собственниками задержанных на его земле животных по поводу этого задержания, т. е. отношения государственно-властные, Устав трактует как поддерживаемые им отношения хотя и частноправовые по форме, властные, но односторонне-требовательные по существу.

Статья 152

Объектом предусмотренных нормой проступков выступает прежде всего неприкосновенность земельной собственности и ее атрибутов, — норма наказывает само повреждение канав, изгородей и т. п. независимо от причинения реального имущественного вреда, которое влекло дополнительную и самостоятельную ответственность.

Статья 153

Имущественный вред от проступков, преследуемых этой нормой, дополнительно влек гражданско-правовую ответственность. Сам же уголовный проступок трактовался официальной Доктриной и практикой ограничительно, правящая власть и ее адепты стремились избежать обвинений в лицемерии. Нелогичность преследования истязаний животных в условиях допустимости телесных наказаний крестьян и лиц других сословий — злободневная тема тогдашней публицистики.

Отделение второе
О ПОХИЩЕНИИ И ПОВРЕЖДЕНИИ ЧУЖОГО ЛЕСА

Статьи 154—168

Устав понимает под лесом (и лесными произведениями) не одни лишь объекты имущественных правоотношений (вещи и другие ценности). Устав охраняет прежде всего власть лесовладельца как власть и над лесом, и над теми, кто причиняет или только может причинить вред именно властным правомочиям собственника леса, хотя бы даже одним лишь нахождением в чужом лесу без надлежащего ведома. Устав считает естественным подчинение всех находящихся в чужом лесу не только собственнику, но и всем назначенным им «лесным чинам или страже», за ослушание или неповиновение которым, даже без насилия, ст. 167 наказывает дополнительно к ответственности за похищение леса или самовольную порубку.

Возмещение материального вреда от порубки и иных лесонарушений Устав не считает особо важной целью по соображениям не столько практическим (невозможность взыскания с неимущих крестьян и других нарушителей), сколько по соображениям более принципиальным — по стремлению поставить нарушителя в зависимость от потерпевшего лесовладельца.

Отделение третье
О КРАЖЕ

Статьи 169—172

Кража понималась доктриной как тайное и безвозмездное изъятие чужого для субъекта имущества в свою пользу или в пользу других лиц с намерением обращаться с ним как со своим собственным, т. е. с устранением или недопущением препятствий к этому с чьей бы то ни было стороны. Однако такое понимание не всегда отражалось и в самом Уставе, и в практике его применения. Так, в п. 2 ст. 171 совершение кражи по крайней необходимости, обычно исключающей и корыстную цель, и все другие признаки данного проступка, и в п. 3 той же нормы совершение кражи имущества не дороже пятидесяти копеек (т. е. при фактической невозможности корыстной цели) считалось обстоятельством, лишь уменьшающим наказание, но не исключающим ответственность.

Индивидуализация наказания за кражу рассматривается Уставом (ст.ст. 170—172) как факультативная мера, как право, но не обязанность судьи увеличивать или уменьшать наказание в зависимости от указанных им отягчающих или смягчающих обстоятельств, перечень которых является исчерпывающим.

Характерно также, что неоконченная кража, а также участие в краже или прикосновенность к ней (укрывательство) согласно ст. 172 в принципе могли наказываться как обычная, без этих особенностей, кража, — Устав и здесь не знает обязательного снижения наказания за сам факт недоведения начатой кражи до конца по не зависящим от виновного причинам, за участие в краже не в качестве исполнителя и за укрывательство ее.

Отделение четвертое
О МОШЕННИЧЕСТВЕ, ОБМАНАХ И ПРИСВОЕНИИ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА

Статьи 173—176

Общее понятие мошенничества трактуется как приобретение имущества или права на имущество при сделке путем введения в заблуждение или путем использования заблуждения другого лица относительно юридически значимых обстоятельств и условий имущественных сделок. Субъектом мошенничества считается лицо, официально обязанное сообщить контрагенту сведения, существенные для законности и действительности сделки. Мошенничество рассматривалось по Уставу как вид похищения чужого имущества. Именно по признакам похищения (неправомерное изъятие, добровольность передачи вещи находящимся в заблуждении потерпевшим и т. д.) мошенничество отличалось от недобросовестной рекламы, неправильного иска, неисполнения либо нарушения договора или заказа, подлога, нарушения таможенных и иных правил.

Статьи 177—179

В отличие от кражи и мошенничества, предметом присвоения и растраты выступает не всякое чужое имущество, а только то, которое вверено виновному потерпевшим для ответственного хранения, пользования, распоряжения, перевозки и т. п. Присвоение состоит в неправомерном корыстном удержании имущества, в невозвращении или непредставлении его должному лицу по обязательному требованию. Растрата есть неправомерное корыстное расходование, залог или отчуждение виновным вверенного ему чужого имущества в пользу самого виновного или других лиц.

Статьи направлены на укрепление правовых основ развивающихся капиталистических отношений, на обеспечение устойчивости хозяйственного оборота. Исходя из главных и общих Целей крепнущей буржуазии, законодатель в дальнейшем Развил их положения и в условиях обострения социальных противоречий (революция 1905—1907 гг.) принял меры (ст. 1802—1804 Устава по продолжению 1906 года) против наиболее одиозных форм ростовщичества и других кабальных сделок. Эти дополнения рассчитаны на укрепление внутренней самодисциплины господствующего класса, на «упорядочение» эксплуатации и недопущение ее «крайностей» и «эксцессов» Рост кулачества в условиях столыпинской реформы вызвал необходимость подчинения интересов нового пополнения эксплуататоров интересам господствующего класса в целом.

Статья 180

Эти поступки отличались от участия в краже или мошенничестве и от прикосновенности к ним. Покушение не влекло наказания.

Статья 181

Традиционное для русского законодательства разделение лиц на изъятых и не изъятых от телесных наказаний, производное от основного сословного деления общества, здесь модернизировано с учетом особенностей пореформенного капиталистического развития. В статье наглядно отражены пережитки крепостничества в русском уголовном праве, прежде всего пережитки сословного неравенства перед законом и судом.

Оглавление